Георгий Брянцев - Клинок эмира
Наруз поскакал на юг и в предгорьях угодил под выстрелы красных конников, которых держал в засаде уполномоченный особого отдела Шубников.
Басмачи быстро повернули коней и сломя голову помчались назад, ведя за собой погоню.
Наруз Ахмед считал, что поступил правильно, не приняв боя. Он прежде всего должен был предупредить курбаши о новой опасности, грозившей всему басмаческому отряду. Кроме того, Наруз понимал, что спасение его самого и его людей будет зависеть от того, успеет ли он соединиться с основными силами отряда. Но он не мог знать и даже предполагать, что за минувшие два часа, пока он был в разведке, произошли события, которые изменили весь ход дела.
Кавалерийский дивизион все же настиг банду Мавлана и вел с ней бой. На помощь конникам подоспел отряд добровольцев-краснопалочников. Окруженный Мавлан яростно отбивался, но кольцо вокруг него неумолимо сжималось.
Все это Наруз Ахмед увидел и понял слишком поздно. Ему ничего не оставалось, как влиться в бой и поддержать курбаши.
Опасаясь полного уничтожения своих сил, Мавлан решил прорваться хоть с горсточкой людей и уйти в пески. Сейчас, в горячке боя, он собирал вокруг себя лучшую сотню из отчаянных головорезов, приведенных им из-за кордона. Остальных можно бросить…
Он крутил своего скакуна во все стороны, его огромная белая чалма мелькала среди тюбетеек и бритых голов басмачей.
Наконец Мавлану удалось сбить сотню. Издав дикий гортанный крик, он ринулся на ряды плохо вооруженных добровольцев.
Подскакавший Наруз Ахмед угадал замысел курбаши и решил ударить по добровольцам с тыла. Но он упустил из виду своих преследователей Шубникова с его взводом. Шубников сразу разобрался в запутанной обстановке боя и повел бойцов на помощь краснопалочникам.
Мавлан несся на них с одной стороны, Наруз Ахмед — с другой и, наконец, Шубников — с третьей.
Внезапно, на полном скаку, Наруз Ахмед сдержал своего горячего карабаира. Он увидел, что большая часть джигитов курбаши дрогнула, сбавила аллюр и начала рассыпаться.
— Подлые шакалы! — крикнул Наруз, размахивая шашкой. — Назад! Кого вы покидаете?
Его голос потерялся в шуме боя. Смелые и дерзкие в кровавых налетах на беззащитные селения, басмачи, как всегда, трусили в открытой схватке. Уж если они бросали своего курбаши, то что мог значить для них приказ Наруза Ахмеда!
Ослепленный злобой, Наруз Ахмед, пригнувшись к шее коня и размахивая шашкой, не заметил, как врезался в центр боя. Он не почувствовал даже, что чей-то клинок своим концом ужалил его повыше левой брови. Он очнулся лишь в ту минуту, когда перед его глазами конь курбаши взвился "свечой" на дыбы и сбросил с себя мертвого седока в белой чалме.
Панический, животный страх сжал сердце и горло Наруза Ахмеда. Ничего больше не видя, он дернул повод, сдавил коленями бока своего карабаира, и тот в несколько скачков вынес его в безопасное место. Бессмысленными от ужаса глазами он огляделся и заметил, что к нему приближаются несколько басмачей.
Наруз Ахмед ударил коня и помчался от них во весь опор. Он хотел быть один, ему надо было избавиться от этих непрошеных сообщников. За одним беглецом красноармейцы, может быть, и не погонятся, а за кучкой обязательно…
Проскакав с километр, он выскочил на высокий бархан, остановился и посмотрел назад. Вдали чуть виднелись маленькие фигурки. Бой выдохся. Под ударами красных конников валились на песок последние басмачи. Но небольшая цепочка, увязавшаяся за ним, огибала бархан и приближалась.
Наруз Ахмед понял, что это — конец. Пал Ахмедбек, пал Мавлан, убиты сотни лучших джигитов, которые должны были служить основным ядром будущей армии мщения. И теперь нигде не укрыться Нарузу Ахмеду — ни в городе, ни в кишлаке Обисарым. Надо уходить. Бежать на ту сторону. Но прежде необходимо попасть в Обисарым. Там клинок с отцовской спасительной тайной, там верный Бахрам.
Взвилась тяжелая камча, со свистом опустилась между ушами карабаира, и тот, сделав страшный прыжок, ринулся вперед.
Пригнувшись к луке, скакал Наруз Ахмед в Обисарым, а позади, боясь отстать от своего последнего вожака, мчались одиннадцать уцелевших джигитов из разгромленной банды курбаши Мавлана.
14
Услышав лошадиный топот, а затем решительный стук в ворота, Бахрам и садовник в страхе забегали по двору, отыскивая место, где можно было бы понадежнее укрыться. Оба они твердо решили, что это возвратился Саттар Халилов, и теперь уже не с двумя аскерами, а с большой подмогой.
Но в это время из-за дувала послышался знакомый и злой голос Наруза Ахмеда:
— Вы что, оглохли там? А ну, открывайте скорее!
Трудно сказать, кого бы сейчас предпочли видеть Бахрам и садовник: своего грозного хозяина или ночного гостя.
Садовник засеменил к воротам и, распахнув их, тотчас же повалился на землю, готовый принять любое наказание от рук хозяина.
Бахрам поправил повязку на голове и встал в сторонке. Во двор въехали Наруз Ахмед и одиннадцать джигитов на мокрых, измученных конях.
Наруз Ахмед спрыгнул с седла и быстро подошел к Бахраму, по бледному лицу которого и окровавленной повязке можно было понять, что здесь что-то произошло. Наруз проговорил лишь одно слово:
— Клинок?
— Цел, — ответил Бахрам, — и он стоил мне уха.
— Что ты говоришь? — нахмурился Наруз Ахмед. — Кто посмел?
— Посмел аскер Саттар Халилов…
— Как?
— Саттар Халилов с аскерами был здесь ночью и увез Анзират.
Гнев чуть не задушил Наруза Ахмеда. Глаза его налились кровью, лицо передернулось гримасой.
— Саттар Халилов… — пробормотал он побелевшими губами.
— Да, — тихо произнес Бахрам и, взяв Наруза Ахмеда за руку, повел его в дом.
У самого порога Наруз высвободил руку, подошел к скамье и сел на нее.
— Неси клинок, — сказал он. — В дом я не пойду…
Бахрам с недоумением посмотрел на него, но ничего не сказал и молча вошел в дом.
Наруз Ахмед сидел на самом солнцепеке. Мысли его ускользали и путались, вертелись вокруг одного: надо бежать, зря он ввязался, нет, не зря — клинок должен спасти… Отец остался не отомщенным… Куда бежать?
— Возьми! — сказал появившийся Бахрам и подал знакомый клинок.
Наруз Ахмед машинально принял его и, усадив Бахрама рядом с собой, забормотал запекшимися губами:
— Мавлан убит… Отряд разбит, разбежался… Надо бежать… Седлай коня!
Бахрам воспринял эту страшную весть до того спокойно, что Наруз Ахмед заподозрил — уж не лишился ли слуха верный Бахрам.
— Ты слышал, что я сказал?
