Ева Гончар - Рассвет над океаном
— Прости, Сид, мне больше это не интересно.
— Можешь не слушать меня, — он сник, и мне стало стыдно, — но посмотреть на неё ты должен.
То, как он выделил слово «посмотреть», не шло у меня из головы, и я отправился к дому мисс Паркер в тот же вечер, когда прибыл в Голубую бухту. Окна были тёмными. Я знаю укромное место по соседству, откуда отлично видно двери этого дома — мне уже случалось там прятаться, там я устроился и теперь.
Сиреневые апрельские сумерки становятся гуще, с океана наползают тучи, начинается дождь. Её всё нет. Откуда мне знать, может быть, она сегодня вовсе не вернётся домой? Я не слышал её и не видел с того последнего разговора, когда она сказала, что нас — нет. И не видел бы дальше, но…
Свет фар, наконец, прокалывает темноту, большая старая машина — видимо, такси — останавливается, в салоне зажигается свет, я различаю темноволосую пассажирку, сующую водителю деньги. Судя по удивлённому выражению его лица, денег гораздо больше, чем нужно. Женщина выходит, она босиком, в одной руке она держит туфли, в другой — открытую сумочку. На втором шаге её заносит, она едва удерживает равновесие. Не верю своим глазам: мисс Паркер совершенно пьяна. Ищет ключ, туфли мешают рыться в сумочке, она раздосадованно бросает их на землю. Потом неловко возится с замком, и когда он поддаётся, утыкается лбом в дверной косяк и хохочет. Я жду, когда она закроет за собой дверь, и ухожу, но у меня в ушах долго стоит этот смех.
3. Мисс Паркер. 6 апреля, суббота, ночь
Холодно, как же мне холодно! Где одеяло, чёрт бы его побрал?! А, я лежу одетая поверх него! Знобит — зуб на зуб не попадает. Голова трещит. Во рту такой вкус, будто вчера я поужинала дохлой крысой. Хотя, судя по тому, как нехорошо в животе, я не ужинала вообще, только пила. Коктейли. Кажется, одни коктейли — не помню, сколько их было. При мысли о спиртном к горлу подкатывает тошнота. Поспешно сажусь и начинаю глубоко дышать, чтобы стало легче. Перед глазами плавают жёлтые и лиловые круги.
Разглядеть светящиеся цифры на часовом табло удаётся не сразу. 3.27. Терпеть не могу просыпаться перед рассветом, а уж в таком состоянии — хуже просто не придумать. Больше никаких баров и никаких коктейлей! Только старое доброе виски за закрытой дверью моего дома! Тошнит невыносимо. Какая разница, отчего я умру — от виски или от пули какого-нибудь наёмника Центра?
Никакой!
Но умирать всё-таки пока не хочется.
Включаю свет. Ох, сейчас бы голову под подушку! Светло-серый костюм весь в непонятных пятнах. Боюсь даже думать об их происхождении. Колготки грязные, словно я без обуви ходила в них по улице. Проклятье, так ведь и было!
Вспоминаю то, что помнить необязательно. Как разулась, чтобы удобней было удирать от этого парня. Как его? Джерри? Джонни? Джузеппе? Зачем мне его имя?.. Я сама подсела к нему. Он понравился мне — чеканные черты лица, тёмные волосы, широкие плечи, сильные руки. На долю секунды мне показалось, что я уже с ним знакома… На долю секунды. Из бара мы поехали к нему. Я не знала, куда деваться от его плоских шуточек, но ещё надеялась, что он станет неплох, когда заткнётся. Он полез ко мне под юбку прямо в такси. Мне стало так гадко, что я оттолкнула его локтем и потребовала остановить машину. Он не хотел меня отпускать. Я ударила его несколько раз и поцарапала до крови. Последнее, что осталось в памяти — брошенное мне вслед: «Бешеная кошка!»
Потом — провал! Видимо, мне повезло сразу найти другое такси, иначе домой бы я вчера не попала.
Паркер, до чего ты дошла!
Снимаю с себя одежду. В мусорный бак летят и совсем испорченные колготки, и костюм, который ещё можно отчистить. Не хочу оставлять себе напоминаний об этом вечере! Меня по-прежнему тошнит, теперь не только от выпитого, но и от брезгливости. Под горячим душем, наконец, удаётся согреться. Голова болит немного меньше. Очень хочется снова лечь, но нужно дойти до холодильника, в котором есть молоко. Выпиваю залпом две больших кружки, заливая молоком таблетку аспирина. Тошнота отступает.
Не знаю, долгим ли будет облегчение… Но пока окружающий мир — хаотичная смесь светлых и тёмных пятен — приобретает обычные черты. Сумрачный дом, знакомые предметы на знакомых местах. Половина пятого. У меня есть ещё три часа на сон. Делаю шаг в сторону спальни… Но вдруг понимаю, что эти часы можно потратить иначе.
Я никогда не ухожу из дома раньше, чем наступает время ехать в Центр. Лайл в курсе. Вряд ли он посылает кого-то караулить меня по ночам. А значит, сейчас я могу глотнуть свежего воздуха. В прямом и переносном смысле. Сделать что-то такое, о чём стоглазое чудище Центр никогда не узнает.
Брюки, куртка, мягкая обувь, собранные в узел волосы. В зеркало не смотрю — вряд ли мне понравится то, что я там увижу. Каждое движение требует усилий. Тело предпочло бы свернуться калачиком под тёплым одеялом, но мысленно я уже на воле и не поддаюсь соблазну. Выхожу из дома через заднюю дверь и вдыхаю полной грудью. Только что закончился дождь. Глянцево поблёскивают лужи, отражая светлеющее небо. Пахнет свежестью, молодой зеленью и океаном. Не помню, когда в последний раз я ощущала эти запахи. Моя жизнь пахнет кондиционированным воздухом Центра, отдушкой автомобильного салона, оружейной смазкой, вертолётным топливом, табаком и алкоголем. Раньше мне казалось, что так и должна пахнуть настоящая жизнь. А теперь меня никто не спрашивает…
Три часа. У меня есть три часа, и я поеду к океану.
Выхожу на улицу, она пуста. Всё правильно: кого сейчас интересует моя персона? В двух кварталах отсюда светится телефонная будка. Спешу к ней, чтобы вызвать такси. Мобильный оставлен на прикроватном столике, будто мисс Паркер досматривает свои похмельные сны.
«Бетани Бич, пожалуйста!»
Через двадцать минут я попадаю в маленький прибрежный городок. Тысячу лет здесь не была… Прошу водителя остановиться и ждать меня в стороне от набережной. Мне по-прежнему дурно, но с каждым вдохом становится лучше. Ещё не видя океана, я слышу, как бьются о берег тяжёлые тугие волны — штормит. Уже совсем светло. В прорехи облаков пробиваются первые солнечные лучи. Ветер такой сильный, что мне трудно идти ему навстречу, но тёплый и пахнет весной и свободой. Сажусь на бетонный парапет, отделяющий пляж от набережной, и замираю, приноравливаясь к ритму волн. Прошлого, настоящего и будущего нет. Есть только дыхание — моё и океана.
Я готова сидеть так вечно. Не хочу я возвращаться в свою душную и страшную жизнь! Но время поджимает. На часах начало восьмого, нужно ещё успеть выпить кофе. Нахожу кондитерскую, открытую для любителей завтракать вне дома. Устраиваюсь за столиком у окна. Городок просыпается. Людей и машин на улице всё больше. Рассеянно перескакиваю взглядом с одного прохожего на другого, и вдруг…
