Николай Асанов - Волшебный камень
На три ступеньки пониже входа, в нише, за небольшим столом сидел генерал. Рядом с ним стоял сумрачный полковник из штаба армии, ведавший кадрами, к которому не раз являлся Нестеров, возвратившись из госпиталя. Полковник был чем-то недоволен, тогда как генерал смотрел на Нестерова откровенно любопытным взглядом.
— Генерал Бушуев, из штаба фронта, — сухо сказал полковник.
Человек этот, несмотря на свой новый генеральский мундир, казался штатским. Было непонятно, как он может участвовать в этом напряженном потоке событий. Он сидел на низеньком стульчике, очевидно детском, в неловкой позе, согнувшись настолько, что голова его была почти на уровне стола. Лицо у генерала было усталое и помятое. Склоненная набок голова, выставленный вперед указательный палец, словно он все время что-то подчеркивал или диктовал какие-то выводы и постулаты, мягкий, спокойный голос — все заставляло предполагать в нем человека ученого, кабинетного, лишь по недоразумению оказавшегося здесь, да еще в звании генерала. Только глаза его, защищенные очень большими и толстыми стеклами очков, казались необыкновенно строгими и проницательными. Нестеров все старался припомнить, где он слышал фамилию Бушуева.
— Вы что, уралец? — спросил генерал, еще дальше выставляя указательный палец, словно намереваясь не то ткнуть Нестерова в грудь, не то подчеркнуть особую, важность этого вопроса.
— Да, товарищ генерал, с верховьев Резвой, — ответил Нестеров и тут же вспомнил последнюю прочитанную в военном училище книгу: М. М. Бушуев. «Танк и пушка».
Книга эта понравилась ему ясностью мысли и изложения. Бушуев выступал в ней против теории немецкого генерала Гудериана о «молниеносной войне» при помощи танков. Бушуев противопоставлял теории «танковых клиньев» Гудериана современные возможности глубоко эшелонированной артиллерийской обороны и все возрастающую мощь противотанкового вооружения. И Нестеров понял: Бушуев — ученый, профессор, и если он прибыл сюда, значит, что-то меняется не только на фронте, но и в тылу.
Между тем Бушуев встал — голова его едва достигала плеча Нестерова — и прочувствованно сказал:
— Земляки!
Взглянув повеселевшими глазами на полковника, все так же строго и неприступно стоявшего рядом, он весело добавил:
— И где только не встретишь земляка! Однажды даже на Елисейских полях в Париже встретил уральца, по говору узнал. Тоже охотником был, а стал торгпредом.
Полковник ничего не ответил, только губы его неодобрительно сомкнулись, словно он хотел выразить удивление по поводу неуместного восторга генерала, а Нестеров, возбужденный этим родным говором, невольно напряг память: а не знавал ли он Бушуева еще в те давние годы, когда сам был всего-навсего охотником, лесорубом, «старался по золотишку»? Припоминал — и не мог припомнить.
— Кем вы были до войны, капитан? — сразу меняя тон и становясь сухо-деловитым, спросил Бушуев.
— Геологом, — невольно настораживаясь, ответил Нестеров.
— И какая у вас поисковая специальность? — полюбопытствовал генерал, и глаза его за круглыми очками заблестели.
Нестеров смутился, как всегда смущался, когда посторонние люди, случайно узнав, что перед ними геолог, вдруг проникались к нему неожиданным интересом и начинали задавать всякие несуразные вопросы о романтике профессии, о специфике работы, о приключениях. Чаще всего этих случайных вопрошателей интересовало как раз то, что в хорошо организованных экспедициях почти не случается: ночевки в лесу без палаток, болезни, голодовки, когда из-за плохой работы какого-нибудь снабженца вся экспедиция неделями кормится «с ружья».
Но генерал нетерпеливо ждал. Он даже поторопил Нестерова, воскликнув:
— Ну, ну!
Нестеров коротко ответил:
— Я — алмазник.
Сказав это, он невольно отвел глаза в сторону и принялся разглядывать схему расположения войск противника, висевшую над столом, которую и так знал наизусть. Всякий раз, как заходила речь о его специальности, он чувствовал себя неловко оттого, что необыкновенная его профессия обычно вызывала удивление. Во всей стране алмазников насчитывалось едва ли десятка два, а добычи алмазов и вовсе не было. Больше того, многие геологи считали, что алмазов в Советском Союзе и быть не может, во всяком случае — в промышленном значении.
— Вы искали алмазы? — вдруг переспросил генерал. — Почему же вы на фронте?
— Теперь все на войне.
— Жаль, жаль, что вас мобилизовали! — протянул Бушуев. — Что весь народ воюет, это верно. Но вам надо было искать и найти, — произнес он, подчеркивая каждое слово. — Солдат у нас вполне достаточно, а вот геологов, да еще алмазников, раз-два и обчелся.
— Простите, товарищ генерал, но вы тоже воюете, хотя мне известно, что вы — ученый. Значит, и вы отложили ваши работы и вернетесь к ним только после войны? А они, наверно, куда важнее моей. — Этой маленькой лестью он пытался исправить неловкость вопроса.
— Я не геолог, — спокойно ответил Бушуев. — Я артиллерист. Вся моя ученость, — он подчеркнул это слово, — связана с защитой Родины. Вот остановим немцев, я испробую свои пушки и поеду создавать новые. А геологов нам не хватает. И именно алмазников. Вы же лучше, чем я, знаете, как важен для нас сейчас этот стратегический минерал! Как же вы могли бросить все в такое ответственное время и уйти! Небось попросили сами снять вас с брони? — подозрительно вскинул он глаза на капитана.
Нестеров смущенно склонил голову.
— Так вот, капитан Нестеров, — вдруг медленно и раздельно сказал генерал, — с сегодняшнего дня вы отчисляетесь из армии и направляетесь в распоряжение Геологического комитета…
— Я… — Нестеров не успел досказать.
Генерал еще более жестким голосом продолжал:
— Сегодня к восемнадцати часам вы сдадите ваш батальон заместителю и явитесь к девятнадцати сюда. Переправа на ту сторону назначена в двадцать ноль-ноль, как только стемнеет.
Лицо Нестерова помрачнело, он стоял в таком напряжении, что казалось, едва ли ему удастся сделать хоть одно движение. Генерал внимательно посмотрел на него.
— Поймите, это не мой приказ. Это приказ Главной ставки. Значит, этого требует дело войны…
— Как я объясню это своим солдатам? — совсем не по-уставному спросил Нестеров. — Ведь я прошел с ними почти от самой границы! Если бы еще после наступления…
— А они не глупее нас с вами, — ответил генерал. — Вы видели в приемной офицеров? Все это боевые командиры. Однако именно сейчас их отзывают из армии — одних в академию, других, как и вас, на производство. Разве это не говорит о нашей силе?
