Иван Ефремов - Лезвие бритвы (илл.: Г. Бойко, И. Шалито)
— Все может быть. Можно пофантазировать и о примеси каких-либо особых, «вымерших» на поверхности земли элементов вроде технеция или франция. Даже допустить, что в состав серого кристалла вошло вещество, вынесенное из таких громадных глубин земной коры, где все привычные нам элементы становятся другими, с совершенно иными свойствами. Подобно тому как простецкий углерод, вынесенный с глубин в сто — сто двадцать километров, приходит к нам в форме крепчайшего из всех веществ — алмаза.
— И вместе с другими свойствами вещество это вынесло наверх ту первобытную, космическую злобу к жизни, какой отличаются все первичные процессы движения материи?
— Очень верно — поэтически! Но как перевести эту поэзию на почву реальной науки? — усмехнулся Ивернев.
— Способ один: чтобы ваш друг Чезаре достал корону, если она действительно им спрятана, как он намекнул вам. Пусть передаст ее в руки ученых и тем самым навсегда снимет с себя опасности, которые будут тянуться за ним заботами нашего общего «друга» Дерагази.
— Действительно, самый простой выход! И самый правильный. Так вы думаете, что ему можно рассказать все?
— Конечно! Конец нити у него в руках, а он не произвел на меня впечатления человека, который пойдет на все ради денег. Человек умный, он не может не понимать, что когда в дело вмешивается организованная сила, то одиночке надо отходить в сторону. И поручать дело другой организации, не менее могущественной. А вам, геологам, надо принять самые срочные меры к охране того древнего рудника, если его можно найти по записям вашего отца.
— Дорогой Иван Родионович, насколько я понимаю, этот рудник в Афганистане!
— Ну что же, все равно напишем докладную записку, и я сегодня же… да нет, так нельзя. Вы можете послать кого-нибудь из ваших товарищей самолетом в Дели?
— Придется просить только геофизика Володю Тулымова. Он второй советский геолог здесь, в Мадрасе, больше никого нет. Ну, слетает, ничего не сделается!
— Вот и хорошо. Вы дадите мне к нему записку. А сейчас вам следует четверть часа полежать спокойно — и за работу. Длинно писать нечего — там тоже не лыком шиты. Копию Леониду Кириллычу, пусть соображает.
Гирин уложил Ивернева и вышел на террасу, продолжая думать.
«Кристаллы — форма устойчивого существования вещества — требуют для своего образования добавочной энергии в отличие от аморфных веществ. Эта добавочная энергия дает им возможность противостоять внешним воздействиям своей организованной решеткой, твердыми углами и полированными гранями. Разрушение кристалла обязательно требует большой энергии. Так и психика человека, тренированного и сильного, имеет большую стойкость в отношении как высших раздражителей, так и внутренних конфликтов. А человек с недостаточно сильной психикой легко поддается внешнему давлению, панике, общественным психозам и вообще морально неустойчив. Жидковат — как сказала бы Сима».
Сима! Ее теплое имя отвлекло Гирина от всех забот. Самое большее через час он увидит ее огромные, сосредоточенные и от этого обманчиво-грустные глаза.
Глава 6
Упавшая звезда
В купании принимали участие все, кроме Тиллоттамы. Став женой Даярама, она не в силах была перейти границы старинных правил, хотя любила купаться в море вместе с Даярамом или с итальянками без мужчин. Танцовщица устроилась в глубокой тени под тентом, а остальные шестеро с блаженными физиономиями погрузились в небесную по цвету, прохладную воду. Сима не могла отказать себе в удовольствии нырнуть с вышки и принялась прыгать ласточкой и вертеться в воздухе под одобрительные крики пятерки менее искусных пловцов. Только Леа решила посоревноваться с русской гимнасткой и бросилась с самой высокой площадки.
Сима поднялась, в свою очередь, и обдумывала трюк, встав на конец пружинящей доски. Все остальные уселись на дальнем конце бассейна. Чезаре, не сводивший глаз с Симы, следил за молодой женщиной, медленно покачивавшейся на ярком свету, точно статуэтка из черного дерева и светлой бронзы. Леа тихонько толкнула художника.
— Восхитительно,— шепнул Чезаре,— и в то же время линии ее фигуры кажутся мне какими-то диковатыми.
— Неправда! — шепнула Леа.
— Ну, не так выразился. Не дикими, а неожиданными, и от этого еще более красивыми. Именно так! Неожиданный изгиб тут, впадинка там…
— Наш Чезаре даже забыл прикинуть вайтлс,— заметила Сандра.
— Как бы не так! Давно установил: 34–24–40. При росте сто шестьдесят. Это оригинально!
Сима подпрыгнула, запрокинулась назад и, описав спираль, погрузилась в голубую воду. Сандра подмигнула Чезаре, а Леа послала воздушный поцелуй плывшей к ним Симе. Чезаре, пригнувшись к уху Даярама, что-то шептал ему, темпераментно жестикулируя.
— Они составляют заговор? — шутливо спросила Сима, выходя на желтый, нагретый солнцем камень, обрамлявший бассейн.
— Вовсе нет,— ответила Сандра,— я думаю, что они спорят, кому лепить вашу статую. Посмотрите только на их хищные лица: художники увидели добычу.
— Чезаре — никудышный скульптор,— засмеялась Леа,— но он отличный рисовальщик.
— Скажите им, что моя статуя уже стоит в Москве в Третьяковской картинной галерее…— Сима помедлила и, видя почтительное удивление, отразившееся на подвижных лицах итальянок, закончила: — …и сделана за двадцать лет до моего рождения.
Итальянки засмеялись, но Сима продолжала серьезно:
— Все находят, что я ее копия, а если повторяется похожий образ — это значит, что таких, как я, много.
— Тогда можно лишь позавидовать России! — воскликнула Сандра.— Но вы должны обязательно увидеть статую Тиллоттамы работы ее мужа.
— Женщины, может быть, достаточно охладились и нащебетались? — крикнул Чезаре.— Поедем обедать. Синьора Гирина, мы заедем за вашим мужем, и вы присоединитесь к нам?
Сима отказалась. После дневного перерыва она должна была поехать в знаменитую на всю Индию школу танцев.
Гирин встретил Симу в условленном месте на Марк-Драйв, у памятника рыбакам.
— Милый, поедем на океан!
— Там акулищи! Пакость!
— Возьмем в провожатые эту отчаянную пару, Чезаре и Леа. Они с ножами и в аквалангах. Кстати, у меня маленькая победа: я показывала нашу гимнастику в школе танцев, и теперь они пригласили меня выступить по телевизору.— Он поднял ее на руках.
— Иван, это нечестно! И неприлично, все смотрят!
— Ничего подобного, кругом нет ни души.
— Не по-рыцарски. Пользоваться силищей, бросать в воздух! Это унижение свободной женщины! Чувствуешь себя очень маленькой… Ты смеешься надо мной, ну-ка посмотри мне в глаза! Что-то у тебя есть, какая-то хвастушка.
