Георгий Тушкан - Первый выстрел
— В какие?
— В Туклук, Таракташ, Козы, Аджибей… У тебя ведь есть конь с линейкой.
— Есть.
— Вот и поезжай. Но с собой обязательно прихвати двух-трех ребят с винтовками. На всякий случай!
На другой день Серый повез Юру, Колю и Степу в Таракташ. Село расположилось у подножия скалистого гребня, напоминавшего доисторического ящера. Пять километров проехали быстро и вот уже подъехали к дому Юсуфа. Их встретил Али.
Юра объяснил, зачем они приехали, и напомнил Али, что ведь он согласился быть секретарем местной комсомольской ячейки.
Али помолчал, а потом сказал:
— Пиши! — и назвал фамилии одиннадцати будущих комсомольцев.
— Винтовки и револьверы, — сказал он, — мы сами себе достанем: Только вы должны помочь.
— Как?
И тут Али, выглянув в окно, не подслушивает ли кто, негромко начал рассказывать.
Странные дела творятся в Таракташе. Посмотреть со стороны — все тихо, мирно. А почему татарские буржуи, курултаевцы собираются по ночам и шепчутся с теми, кто тайно приехал из Турции? Почему они посылают продовольствие белобандитам? Откуда-то привозят оружие и прячут его в тайники.
— Так почему же ты до сих пор молчал?! — возмутился Юра.
— А кто я такой, чтобы с минарета кричать всем людям? Отец поехал в Судак, в ревком. Гаврилова не было. Он рассказал его заместителю — Билялю Амиру. Тот заявил: «Не верю, врешь!» Отец рассердился. Тогда Биляль Амир сказал: «Спасибо, верю. Ты настоящий большевик, иди с миром домой. Мы сами будем наблюдать и виновных поймаем». И в ту же ночь, когда отец вышел из дома, в него стреляли. На другой день отец отправился на наш виноградник, в горы, там опять в него стреляли. И попали. Сейчас он в больнице.
— А кому еще рассказывал Юсуф обо всем этом?
— Только Билялю.
— Значит, их подслушали и передали.
— Отец сказал, что, кроме Биляля, никого не было…
— Но не мог же Биляль рассказать об этом вашим буржуям. Биляль — большевик…
— Биляль — другой.
— Какой?
— Розовая редиска. Сверху красный, внутри белый. Ему верить нельзя.
— Скажешь тоже!
Такое не укладывалось в Юрином понимании. До сих пор все было просто: враги есть враги, а большевики — большевики.
— Неужели Биляль — переодетый? Почему же ты не рассказал мне об этом?
— Хотел пойти рассказать! Поэтому и в комсомол вступаю. У кого берут скот для белобандитов? У бедных. Берут и пугают: «Молчи! Убьем!» А защищаться нечем. Мы, молодые, уже собрались и решили действовать вместе. У нас знаешь какие хлопцы — вот! — И он, подняв руку над головой повыше, показал рост ребят.
— Так что же ты предлагаешь?
— Устроим обыск и отберем оружие!
— А где оно?
— Здесь, в Таракташе, недалеко…
— Его охраняют?
— Не-ет! Я видел — в тот дом приезжал Биляль. Ночью я заглянул в окно. Биляль болтал с тем, кто тайно приехал из Турции. Может быть, тот охраняет? Высокий, худощавый. В френче.
Тут же обсудили, как лучше действовать. Решили взять с собой, кроме Али, еще троих, из тех, кого он записал в комсомол.
— Только ты нам, таракташским комсомольцам, каждому оставишь по винтовке, — напомнил Али.
— Оставлю! — обещал Юра. — Вы организуете здесь отряд комсомольцев!
— Тогда запрягай линейку оружие везти!
И это было сказано так, что Юра по-настоящему поверил.
Серый был запряжен в линейку. Через полчаса ко двору подъехала пароконная подвода с местными комсомольцами. Юра, вооруженный наганом, передал свою винтовку Али. Здешние комсомольцы были с охотничьими ружьями.
Светило ли солнце, дул ли ветер, кто им встретился на дороге — ничего этого Юра не запомнил. Было не до того.
— Значит, так, — шептал Али. — Идите сразу на второй этаж, и там, в кучах фасоли, револьверы. Берите — и сразу вниз.
— А ты?
— Я подожду здесь. И еще кого-нибудь оставь.
Али и Степа остались во дворе, а Юра, Коля и два новых комсомольца, здоровенные парни, вошли в дом.
В нижней комнате Юру встретил дряхлый старик с белой бородой, с острыми, бегающими глазами. Он был одет в черный костюм.
Юра сказал:
— Здравствуйте! Оружие есть?
— Мы мирные люди, — ответил хозяин.
— Пошли наверх, — скомандовал Юра и зашагал по лестнице на второй этаж.
Хозяин пошел следом. Это была очень длинная комната, во всю длину дома. На полу кучами была насыпана фасоль. И больше ничего. Ни шкафов, ни сундуков. Где же оружие. Вот скандал!
— Где оружие? — спросил Юра.
— Нет оружия, — улыбнулся хозяин. — Здесь зерно!
Юра посмотрел на комсомольцев. Один из них показал глазами на кучи фасоли. Юра подошел, засунул руку поглубже в фасоль и — вытащил маузер. Сунул еще раз — и снова вытащил револьверы: маузеры, наганы.
Юра посмотрел на хозяина. Тот уже не улыбался.
— Сами удивляемся, откуда оружие, — сказал он. — Наверное, паршивые мальчишки притащили.
В кучах фасоли нашли семнадцать револьверов, пять мешков с патронами к ним, три винтовки.
— Ты арестован! — объявил Юра хозяину.
И тотчас же в доме раздался плач. Плакали женщины. Неизвестно, как они услышали и откуда взялись, но три женщины окружили старика.
Юра вышел на двор. Там, возле Али и Степы, уже стояли семеро угрюмых мужчин. Они что-то говорили Али зло и угрожающе, тот отвечал по-татарски.
Ребята погрузили на линейку револьверы, сложенные в мешок, мешок с патронами, винтовки и поехали дальше.
Через три дома в стогу сена, стоявшем во дворе, обнаружили тридцать пять винтовок разных систем и патроны к ним.
На улице их уже ждала толпа человек в пятьдесят.
— Он в доме! — прошептал Али.
— Кто? — не понял Юра. — Агент из Турции?
— Да! — совсем тихо ответил Али.
— Пойдем!
Али укладывал винтовки на подводу. Возле подводы стояло уже десять новых комсомольцев, и каждый из них держал в руках выбранную им винтовку.
Али и за ним Юра вошли в дом.
Высокого мужчину во френче они обнаружили под грудой одеял.
— Вы кто? — спросил Юра.
— Я? Партизан! Разве не узнаёшь? Ты еще ответишь. Какое право имеешь меня задерживать, а? На бумагу, читай!
Юра три раза перечитал удостоверение.
— Поедешь с нами в Судак, — сказал Юра, не зная, что и думать.
— Поеду! — согласился мужчина.
Когда они уже проехали полпути, в том месте, где дорога шла через виноградники, арестованный соскочил с подводы и юркнул в кусты. Коля крикнул:
— Назад!
Выстрелил по нему из винтовки, все погнались и догнали. Арестованный пытался вырваться, даже кусался. Но ему связали руки.
