Николай Коротеев - Мир приключений 1974
— Человек-гора, понятно, — кивнула Зарика.
— Только ты прочитай, когда останешься одна, ладно? — попросил Борца.
Когда Борцу пригласили на очередную процедуру, Зарика развернула листок и прочла стихи Борцы. Стихи наивные, но в чем-то милые — быть может, благодаря своей непосредственности. В них говорилось о звезде, которая светит оттого, что в глубинах ее пылает лава идей, теснятся вихри огня, будто беспокойные мысли. Похоже, что какой-то космический Фарадей ставит здесь свои эксперименты, на чем свет стоит ругая неловких помощников. Опыты не получаются, но физик упорен — он ставит их и в десятый, и в сотый, и в тысячный раз. И вот он, успех! На исполинской ладони изобретателя горит груда алмазов. Но что это? Физик-гигант внезапно швыряет драгоценные каменья под ноги, в огненную лаву. Он жертвует новорожденными алмазами для того, чтобы звезда разгорелась еще ярче…
Зарика иногда расспрашивала Борцу о Федоре Икарове, о легендарном капитане Икарове, которого счастливец Борца — подумать только! — видел собственными глазами, мог общаться с ним: он поступил на первый курс, когда Икаров заканчивал Звездную академию.
— Какой он был? — спрашивала Зарика.
— Ну, какой, какой! Обыкновенный парень, — отвечал Борца. — Даже сутулился немного. В плечах широкий.
— Сильный?..
— Чемпион по дзю-до.
— Солнечной системы?
— Нет, академии. Это тоже не так мало. Ребята у нас были — дай бог, — произнес Борца и умолк, погрузившись в воспоминания.
— Но чем-то же отличался Икаров от остальных? — не отставала Зарика.
— Отличался, — соглашался Борца. — Он лучше всех учлетов перегрузки переносил. Эх, разлетелись наши кто куда: по звездам, как по гнездам, — заключил он ходким присловьем.
Зарике это присловье было незнакомо. Девушка сообразила, что оно родилось, по-видимому, уже после старта «Альберта».
— Как же ты не познакомился с Икаровым, — упрекнула она Борцу, — ходил рядом, дышал с ним одним воздухом…
— А кто мог знать, что Икаров — это Икаров? — резонно возразил Борца. — Он был такой, как все. Зачеты сдавал. Случалось, проказничал. Один раз даже экзамен провалил.
— Ну да! — не поверила Зарика.
— Честное слово. Собственно, это был не экзамен, а учебный поиск. По Луне…
— Расскажи, — попросила Зарика.
— Помню, как все мы в академии были поражены, когда услышали, что Федор Икаров не получил зачет. Скорей, казалось, небо обрушится на землю, чем Федор какую-нибудь дисциплину не сдаст. Он ведь во всем слыл примером. Особенно для нас, младшекурсников. Ну, а потом выяснилось, что Федор просто созорничал… — Борца снова умолк.
— Из тебя каждое слово клещами приходится тащить! — пожаловалась Зарика. — Как же дело-то было?
— Здесь замешана женщина, — загробным голосом произнес Борца.
— Ой, как интересно!
— Понимаешь, на одном курсе с Федором училась одна девушка. Ее звали Май… Май Порт.
— Разве в Звездную академию принимают девушек? — удивилась Зарика.
— Май была единственной… Она очень любила звезды. И Федора Икарова. А он ее — нет. Он любил другую… Старая, как мир, история. В общем-то, Май скрывала свою любовь, хотя все о ней догадывались. Федор и Май частенько подтрунивали друг над другом… Ну вот. Как-то предстояло старшекурсникам сдавать довольно каверзный предмет…
— Какой? — спросила Зарика, с жадностью слушавшая рассказ Борцы.
— Инопланетную аэрофотосъемку. Ее сдавали так. Все учлеты курса разбивались на пары. Один из слушателей должен был в ракете-одиночке исследовать местность какой-нибудь из планет.
— Солнечной системы?
— Конечно. Тогда не то что Марс или Венера — даже старушка Луна была недостаточно изучена. Курсанту могла достаться даже и не планета, а какой-нибудь искусственный спутник, вращавшийся вокруг Земли. Пока один учлет производил съемку местности, другой, его дублер, находился в это время на Земле, следил за его действиями. Имитация космического полета, понимаешь?
Зарика кивнула.
— После выполнения задания учлеты в каждой паре, естественно, менялись ролями, — продолжал Борца. — Не знаю, как уж получилось, но Май и Федор оказались в одной паре. Первым лететь досталось Федору. В полетном предписании у него значилась Луна. Правда, задание для него придумали не совсем обычное: он должен был сам выбрать любой участок лунной поверхности, изучить его и передать изображение своему дублеру. Май, которая находилась в бункере, обязана была определить, где находится этот участок.
— Без помощи карт?
— Какие могут быть карты на экзамене, — усмехнулся Борца. — Тут мне нужно сделать небольшое отступление. Скажи, Зарика, как люди твоего времени представляли себе в общем Луну?
— Ты имеешь в виду лунную поверхность?
— Да.
Зарика задумалась, затем медленно произнесла, словно читая по книге:
— Луна — царство скалистых гор, глубоких кратеров. Здесь нет влаги, нет воздушных течений, которые могли бы сгладить ее поверхность.
Борца удовлетворенно кивнул:
— Вот-вот. Это ходячее представление о нашем естественном спутнике держалось не одно столетие.
— Разве оно неверно?
— Верно, но только в общем и целом. А в каждом правиле есть исключения. На одном из них и решил сыграть Икаров. Луну он знал основательно, как и любой предмет, с которым имел дело. Поэтому для него не составило труда выбрать на лунной поверхности совершенно ровную круглую площадку радиусом километров в пятьдесят.
— Нет на Луне такой площадки!
— Так подумала и Май, в этом и состояла ловушка Икарова. Между тем такая площадка на Луне есть, она называется «плато Варгентина». Ну, прилунился Федор на этом плато и передает изображение Май. А та в растерянности, потому что рассуждает, как большинство людей, в частности как ты. Федор включает по ее требованию круговое наблюдение — и все равно: перед нею гладкая, как стол, равнина. Разве это Луна?!
— А горизонт? Ведь на горизонте все равно должны были наблюдаться пики.
Борца с деланным отчаяньем схватился за голову, чем переполошил попугая в клетке.
— Боже мой! — воскликнул Борца. — Проходят десятилетия, рушатся горы, высыхают моря, но ошибки, — он поднял указательный палец, — ошибки остаются прежними! Ты сейчас повторила ошибку Май…
— Погоди! — остановила его Зарика. — Я сама. — Она подумала и неуверенно произнесла: — Радиус видимого горизонта?..
— Верно. Умница! — похвалил Борца. — В этом весь фокус. На Луне радиус видимого горизонта ничтожен по сравнению с земным, он составляет всего-навсего два с половиной километра.
