Уилбур Смит - Божество реки
Царевич Мемнон со своими приближенными вышел к нам навстречу. Заканчивалось оснащение первой флотилии ладей. По дороге к реке мы видели парус одной из них. Каждую доску и каждую мачту для нашей флотилии изготовили на великих равнинах Куша и привезли сюда на повозках. Все колесницы были собраны. Гуи перегнал лошадей через пустыню и привез на повозках фураж. Даже мои гну ожидали меня в загонах на берегу. Хотя повозки и караваны с женщинами и детьми еще долго прибывали из пустыни, основная часть нашего народа уже. завершила переход. Предприятие это казалось невероятным, а необходимые труды были поистине божественными по размерам. Только люди, подобные Крату, Ремрему и Мемнону, могли совершить их за столь короткое время.
Теперь только первый порог отделял нас от священной земли нашей родины.
МЫ СНОВА отправились на север. Госпожа моя плыла в новой барке, построенной специально для нее и царевен. Для Лостры сделали просторную каюту, которую я обставил со всей доступной для нас роскошью. Стены покрывало расшитое шерстяное полотно из Эфиопии, а мебель была изготовлена из черной древесины акации, инкрустированной слоновой костью. Выступающие части я украсил изображениями цветов, птиц и прочих прекрасных вещей.
Как обычно, я спал у подножия постели моей госпожи. Через три ночи после отплытия я вдруг проснулся. Она молча плакала. Хотя подушка заглушала всхлипы, меня разбудило движение в постели. Я сразу проснулся и подошел к ней.
— Боли вернулись?
— Я не хотела будить тебя, но боль, словно меч, пронзает мой живот.
Я сделал для нее настой сонного цветка крепче, чем когда бы то ни было. Боль начинала побеждать цветок. Она полежала немного, а потом вдруг сказала:
— Ты мог бы вырезать эту штуку из моего тела?
— Нет, госпожа. Не могу.
— Тогда возьми меня на руки. Возьми меня на руки, как тогда, когда я была совсем маленькой.
Я взобрался на постель и взял Лостру на руки. Прижал к себе — худую и легкую, как ребенок. Я нежно укачивал ее, и через некоторое время она уснула.
ФЛОТИЛИЯ подошла ко входу в первый порог над Элефантиной и встала на якорь на широком плесе, где спокойные воды Нила еще не знали свирепой мощи стремнин и перепадов высот. Мы подождали, пока все войско не нагонит нас с лошадьми, колесницами и языческими отрядами шилуков под командованием вельможи Крата. Мы ожидали также, когда поднимется вода и откроет нам путь через порог. В ожидании половодья мы решили послать шпионов вниз по течению реки. Они нарядились крестьянами, жрецами, торговцами товаром и ушли в Египет. Вместе с Кратом я обошел ущелье порога и разметил пути через стремнины. Теперь, когда вода стояла низко, каждый камень был на виду. Мы разметили скалы намного выше уровня подъема воды, чтобы потом по этим знакам видеть, где прячутся опасные камни.
На эти труды ушло много недель. Когда мы вернулись на стоянку флотилии, там уже собралось все наше войско. Мы послали несколько разведывательных отрядов, чтобы найти путь для колесниц через каменистую пустыню. Нам не хотелось рисковать столь ценным грузом в бурных водах порогов.
Наши шпионы стали возвращаться из Элефантины. Приходили тайно, как правило, по одному, ночью. Они принесли нам первые вести с родины за многие годы изгнания.
Царь Салит по-прежнему правил страной, но он сильно постарел, борода стала совсем седой. Два его сына были самыми влиятельными людьми среди воинов гиксосов. Царевич Беон командовал пехотой, а царевич Апачан возглавлял отряды колесниц.
Могущество гиксосов превосходило наши предположения. Шпионы сообщали, что Апачан имеет в своем распоряжении двенадцать тысяч колесниц. Мы же смогли вывести из Куша только четыре тысячи. У Беона было сорок тысяч лучников и пехоты. Даже с шилуками Крата у нас набиралось не более пятнадцати тысяч. Количественно враг намного превосходил нас.
Были, правда, и хорошие вести. Большая часть войска гиксосов находилась в дельте, где Салит устроил в Мемфисе свою столицу. На перемещение войск к югу, к Элефантине и Фивам, потребуется много месяцев. Он не сможет провести колесницы вверх по течению, пока не спадет вода и не просохнет прибрежная равнина. Город Элефантину охранял небольшой отряд из ста колесниц. Все они были старого типа, со сплошными колесами. Оказалось, что гиксосы еще не успели усовершенствовать конструкцию колеса.
Царевич Мемнон изложил нам свой план действий. Мы пройдем через порог и захватим Элефантину, а затем, когда Салит выйдет к нам навстречу, пойдем на Фивы и поднимем народ Египта на восстание против захватчиков.
Следовало ожидать, что Салит со всем своим войском даст нам сражение на равнине у Фив, когда спадут воды Нила. К тому времени у нас будет возможность снизить превосходство врага за счет египетских войск, которые соберутся под наши флаги.
Мы узнали от шпионов, что гиксосы не подозревают о присутствии нашего освободительного войска в непосредственной близости от границы и что нам удастся застать врага врасплох. Мы узнали также, что Салит принял египетский образ жизни. Сегодня гиксосы жили в наших дворцах и поклонялись нашим богам. Даже их старый бог Сутех изменил свою внешность и имя и теперь звался Сетом, но оставался, как и прежде, главным богом.
Хотя все старшие командиры войска были гиксосами, многие сотники и десятники были набраны из египтян, половина простых воинов также были нашими соотечественниками. Большинство из них либо не успели родиться ко времени нашего ухода, либо были еще совсем младенцами. Интересно, кому будут верны они, когда царевич Мемнон поведет свое войско в Египет?
Теперь все было готово. Разведчики наметили дорогу по западному берегу, и повозки оставили воду в кувшинах и фураж по всей дороге для наших колесниц, чтобы они без труда прошли в плодородные земли Египта. Ладьи наши были оснащены, снабжены командами и готовы к бою. Когда поднимется вода в Ниле, мы пойдем вниз по течению, а пока нам оставалось совершить последний обряд.
Мы поднялись на вершину утеса, где высился обелиск, возведенный моей госпожой более двадцати лет назад. Стройный каменный палец, казалось, устремлялся в безоблачное голубое небо Африки.
Госпожа моя была слишком слаба и не могла сама взойти на вершину. Десять рабов несли ее в носилках, которые поставили перед обелиском. Тяжело опираясь на руку царевича Мемнона, она медленно подошла к колонне и подняла глаза на надпись, высеченную в граните. Весь наш народ смотрел на нее, все, кто пришел обратно, туда, откуда мы начали свое путешествие столько лет назад.
Госпожа прочла надпись вслух. Голос ее звучал тихо, но настолько мелодично, что я отчетливо слышал его со своего места за спинами знатных вельмож и военачальников.
