Эдуард Хруцкий - ИСКАТЕЛЬ.1980.ВЫПУСК №3
И тут проснулся. Свежий ветерок ворвался в распахнутое окно. Это было словно во сне. Эвальд точно помнил, что закрыл окно, прежде чем лечь. И тут он почувствовал присутствие человека. В комнате кто-то был. Эвальд ощущал чужой взгляд. Он сунул руку под подушку. Пистолета не было.
Человек зажег спичку. Эвальд зажмурился. Вспыхнула лампа…
Он вскочил с постели и шагнул к этому человеку.
— Сидеть, — скомандовал хриплый голос, и Эвальд увидел бездонный зрачок пистолетного ствола.
― Спокойнее, брат, не заставляй меня стрелять.
Эвальд сел на кровать, взял папиросу.
― Дай спички.
Юлиус, бросил коробок. Эвальд прикурил, глубоко затянулся.
— Зачем ты пришел?
— А ты не рад мне?
― Нет. Мне сказали, что ты с Сяргом в Швеции. Лучше бы тебе оставаться там.
― Тогда я спрошу тебя: зачем ты здесь, брат? Лучше бы ты жил в своей Москве.
— Я приехал на родину. — Эвальд начал натягивать сапоги.
— А я остался защищать родину.
— Какую родину защищаешь ты здесь, в Эстонии? — Эвальд встал, притопнул ногой, чтобы сапоги сели как нужно.
— Твою и мою.
― Свою родину я защищал от фашизма. — Эвальд взял со стула гимнастерку. — А что защищаешь ты, Юлиус?
― Я тоже защищаю свою.
― Зачем же ты все-таки пришел?
― Я пришел забрать тебя, брат. Давай бросим все это. Красных, немцев, местных розовых. Давай уедем в Швецию, к дяде, ведь нас осталось двое. Ты и я.
― К дяде в Швецию… Мы будем кататься на яхте и играть в теннис? — Эвальд застегнул портупею.
― Да, да! Кому нужна эта война и кровь, когда мы опять будем вместе.
Эвальд смотрел на него и не мог поверить, что. в двух шагах сидит его брат, о встрече с которым он так мечтал все эти годы. Он учился в Москве и вспоминал Юлиуса, дрался с немцами и вновь думал о нем. Думал с тоской, нежностью, горечью, нo никогда с ненавистью.
— Зачем ты пришел ко мне, брат?!
Брат. Он только что видел его во сне. Несчастного, маленького, беззащитного человечка, в грязной от копоти ночной рубашке. Брат твой!
Вот он сидит в кожаной куртке, волосы расчесаны на косой пробор, в опущенной руке «беретта». Зачем ты пришел ко мне, человек, который был моим братом?
― Ты почему молчишь? — спросил Юлиус.
― Я думаю.
― О чем?
― О детстве.
― Я тоже много думаю о нем. Но теперь ведь все позади.
― Мы снова вместе. Завтра утром мы будем в Пярну, потом Сааремаа и Швеция.
― Ты пришел пригласить меня в гости к Сяргу?
― Нет, я пришел напомнить тебе, что мы два последних Пальма на этом свете. Напомнить тебе, брат, о той крови, которая течет в нас.
― Считай что напомнил.
Нет, он только похож на его брата. Разве в них течет одна кровь? …Песок был мокрым от его крови и Васи Тихонова, веселого ленинградца Васи. Немецкие автоматчики перли на окоп, и, собрав последние силы, раненный в грудь Вася Тихонов протянул ему гранату. «Взорви ее, когда подойдут эти гады. Взорви вместе с нами». Кровь пузырилась у него на губах, а глаза были бездонно-черны, как стволы автоматов…
— Так зачем ты пришел?
— Отдай мне Юхансена.
― Ты думаешь, это просто?
― Ты все можешь. У меня машина. На ней приедут люди, одетые в советскую форму. Ты скажешь, что это конвой из уезда или из Таллина. Все равно. Ты выведешь Юхансена, сядешь в машину, а утром мы будем в Пярну.
― Сколько у тебя людей?
― Семь человек.
— Сколько их приедет?
― Пятеро.
― Где Инга Лаур?
— У меня. Ты согласен?
— Пусть приезжают.
― Они будут через час. — Юлиус встал, разрядил пистолет Эвальда, сунул обойму в карман и шагнул к окну.
― Помни, ты станешь братоубийцей. — Он перенес ногу через подоконник и бросил обойму на кровать.
― Помни, — донеслось из-за окна.
Эвальд взял новую обойму, с треском вогнал ее в рукоятку пистолета. Посмотрел на часы. Три. Через час. Он сунул оружие в кобуру, натянул фуражку и вышел.
Ночь была темной и беззвездной, и все-таки он сумел рассмотреть, что до дверей отделения его провожали двое.
― Скажите мне, Вялис. Вы старше, вы больше видели, вы опыт нее меня.
― Что сказать вам, Пальм?
― Он мой брат.
― Да, он ваш брат. Но я был знаком с вашим отцом. Когда-то батрачил у Сярга.
― На меня падет кровь единственного близкого мне человека.
— А чем он близок вам, Пальм? Вы дрались с немцами в Эстонии и под Ленинградом, потом наступали, были ранены. Где был ваш брат?
— В СС.
― Так кто же вам ближе. Мы все или он один? Скажите мне, сын Альфреда Пальма.
― Но он тоже его сын!
― Нет, он сын Сярга. Забудьте оба о нем.
― Но ведь прольется кровь…
― Она уже пролилась. Давно, в семнадцатом. И одни стали — по эту сторону, другие — по ту.
― Он мой брат.
― Нет, он не ваш брат, Пальм. Он наш враг. А вы чекист, помните об этом.
― Я помню.
— Это хорошо, а то мне показалось, что вы забыли. Знаете, чем занимался ваш брат? Нет Не знаете. Он служил в полицейском батальоне, он и некий Соммер. Вот дело Соммера, в нем есть газета. Прочтите.
«Северное слово 25(270) 1 марта 1944 г.
ЧТО НЕСЕТ БОЛЬШЕВИЗМ Новые жертвы «освободителей» в Эстонии Какая участь ждет местных жителей в случае возвращения большевиков, показывают зверские убийства в Гугенбурге и Мерикюла.
Теперь мы узнали о новом подобном случае в пределах Эстонии, происшедшем в Аувере Алутагузской волости. Большевики пробыли здесь в одном доме лишь самое короткое время, но и за этот срок успели убить трех беззащитных женщин, ранить двух детей и одну русскую беженку из Советского Союза. Лишь прибытие немецких солдат помешало им довести до конца свою кровавую расправу.
Об этом происшествии сообщил житель Алутагузской волости К, в семье которого большевики учинили убийства. Сам К. спасся лишь потому, что успел спрятаться на чердаке, где большевикам некогда было его искать. Вот-что он рассказал:
— Это произошло 18 февраля. Немецкие солдаты уже раньше советовали нам уйти. Отец пошел за кормом для скота в сарай, приблизительно в 200 метрах от жилого дона. Придя туда, он обнаружил там красных, которые набросились на него, приказы вая поднять руки вверх. Ему все же удалось убежать от них и броситься за помощью к немецким солдатам. Тем временем вооруженные автоматами большевики вошли в жилой дом. Мне удалось быстро взобраться на чердак, другие же не успели скрыться… Прячась на чердаке, я услышал снизу щелканье автоматов. Минут через двадцать подоспели немецкие солдаты, и большевики бежали в лес.
