Виктор Пронин - В исключительных обстоятельствах
— Вы где познакомились? — наконец-то Левашов мог подойти к делу.
— На улице. Я пристал к ней, через весь город топал сзади. Выпимши, конечно, был малость, с ребятами чей-то день рождения праздновали. Сзади шел и что-то вякал. А она обернулась, посмотрела так на меня, пуговицу застегнула на рубашке, пиджак отряхнула, а потом и спрашивает: «Мальчик, ты заблудился? Ты где живешь?» Так и познакомились...
— Когда свадьба? — спросил Левашов.
— Через месяц. Уже заявление подали.
— А жить где будете? Не в поезде?
— Да нет... К моим родителям поедем. Они на севере живут, в Охе.
— А как они к Оле относятся?
— Они ее не знают. Они вообще ничего не знают. Я так... сюрпризом.
— Хорош сюрприз! — рассмеялся Левашов. — А они не сделают тебе ответный подарочек, не отправят обратно?
— Нет, — уверенно заявил Коля. — Они у меня нефтяники, я тоже нефтяником буду. Оха город большой, и Оле найдется работа.
— А где твои старики в Охе-то живут? Я в городе бывал...
— Таежная, семнадцать, знаете? Как раз напротив нового кинотеатра.
— Знаю, знаю... Новый дом там построили... Квартир на сто, наверно.
— Точно, — обрадовался Коля. — У них двадцать девятая квартира.
— Ну ладно, будущий житель двадцать девятой квартиры, иди мириться. Дам тебе еще один совет — мириться нужно сразу, немедленно. Для тебя же лучше. Все равно тебе ведь придется делать первый шаг. Так вот, чем раньше ты его сделаешь, тем легче, проще. Им-то неважно, кто виноват, главное, чтобы мужчина сделал первый шаг к примирению. А потом она же десять раз покается перед тобой и признает свою вину.
— Заметано, — сказал Коля, решительно направляясь к служебному купе. Но, взявшись за ручку, остановился. Левашов подошел, легко отодвинул дверь в сторону и, когда Коля переступил порог, снова задвинул ее.
— Нет, не он, — вздохнул Левашов не то огорченно, не то с облегчением.
Два молоденьких паренька в форме милиции сидели, низко склонившись над откидным столиком. Присмотревшись, Левашов увидел маленькую, с ладонь, шахматную доску, освещенную огарком свечи.
— Так я вроде по делу к вам... Может, оторветесь на минуту?
— На минуту можно, — оба одновременно посмотрели на Левашова.
— Вот мое удостоверение... Посмотрите.
Милиционеры по очереди поднесли маленькую книжечку к свече и молча взглянули друг на друга. Один из них — белобрысый, почти рыжий, с ресницами соломенного цвета — неопределенно хмыкнул, второй — потемнее, коренастее — с сожалением отодвинул шахматы.
— Демобилизовались? — спросил Левашов, присаживаясь.
— Так точно, — ответил крепыш.
— Насовсем?
— Как получится... Отдохнем, прикинем.
— Скорее всего что насовсем, — сказал рыжий.
— Как получится, — повторил крепыш. — По-разному может получиться.
— Ясно. Как вас зовут?
— Меня — Игорь, — сказал рыжий. — А его — Николай.
— Вот что, ребята... Подробности я вам рассказывать не буду. Ни к чему. А суть такова... В поезде едет преступник. По нашим с вами понятиям — особо опасный. Задача простая — его нужно задержать.
— А приметы? — спросил Николай.
— Нет примет.
— Что о нем известно?
— Ничего. В этом все дело. Известно только, что он опасный преступник и его необходимо задержать.
Милиционеры посмотрели друг на друга, потом на Левашова.
— Так вот, ребята, этот тип везет с собой... Нечто вроде саквояжа.
— Это уже легче, — сказал Николай.
— Или рюкзак, — добавил Левашов. — А возможно, чемодан или обычный мешок. Как бы там ни было, но со своим багажом ни за что не согласится расстаться.
— Золото?
— Нет. И потом это неважно. Главное — узнать, кто он. Известно одно — он едет в седьмом вагоне.
— Если известно, какой груз он везет, — начал было Николай, но Левашов перебил его:
— Груз небольшой. Он может уместиться в чемодане, портфеле, за пазухой, в конце концов. Наша задача — лишить его душевного равновесия. Заставить действовать и этим разоблачить себя. Для начала вы пройдете по составу и проверите документы. Большого нарушения в этом нет, и потом... интересы дела требуют. Во всех вагонах, кроме седьмого, можете отнестись к своей задаче почти формально. Но в седьмом смотрите в оба. Меня вы, конечно, не знаете. Встретится еще один наш товарищ — на него тоже ноль внимания. Вот и все.
— Что делать с гражданином, у которого документы не в порядке? — деловито спросил Николай.
— Задержать. Кто вас должен интересовать... Люди без сахалинской прописки. Если нет прописки, должно быть командировочное удостоверение с материка, справка исполкома, разрешение на право пребывания на острове... Все это вы знаете. И еще — никаких чрезвычайных мер. Проверка — ваша работа, скучная, надоевшая. Если обнаружите его, спокойно предложите пройти в купе к бригадиру поезда для выяснения отношений. Вряд ли он применит оружие. Ведь ему некуда скрыться.
— А если у всех документы в порядке?
— Возвращайтесь к себе с чувством исполненного долга. Но! Через час сделайте еще один обход. Не проверяя документов. Просто пройдите по составу. А в седьмом вагоне загляните в каждое купе, посмотрите в глаза каждому пассажиру. Вопросы есть?
— Когда начинать?
— Утром. Часов в девять... Не позже. Ну, ни пуха!
Левашов вернулся в свой вагон и остановился перед купе, в котором жила Лина. И удивленно скривил губы, вдруг почувствовав сердце. «Новости, — подумал он. — Чего это я... Никак старею». Он потер ладонью щетину на подбородке, пригладил волосы, подумал, что бы это еще сделать, но, не придумав ничего, громко постучал в дверь. Выйдя из купе, Лина посмотрела в одну сторону, в другую, подняла глаза на Левашова.
— Так это вы? Что-нибудь случилось?
Левашов опять отметил про себя, что ему нравится ее глуховатый голос. Он смотрел на женщину, словно проверяя свое первое впечатление. Да, ей лет двадцать пять. И вряд ли все ее годы были легки и беззаботны. Левашов быстро взглянул на ее правую руку и, не увидев кольца, снова поднял глаза. Рука Лины невольно вздрогнула, на какую-то секунду она повернула ладонь так, чтобы не было видно ее безымянного пальца, но тут же, будто устыдившись своего смущения, подняла руку к лицу — на, смотри.
— Вам помолчать не с кем, да? — Лина была на голову ниже Левашова, и смотреть вызывающе ей было нелегко.
— Знаете, — усмехнулся Левашов, — у меня деловое предложение — давайте говорить друг другу «ты», а? Поскольку оба мы — жертвы стихии, оба пленники снега, и еще неизвестно, когда кончится вся эта катавасия... Будет просто излишней роскошью говорить «вы». И потом, Лина... Ведь «вы» — это временная форма обращения, так сказать, предварительная.
