Глеб Исаев - Ангел специального назначения
Вроде похвалил?
Дни шли. Рукопашка, стрельбы, ножевой бой, работа сапёрной лопаткой, психологическая подготовка.
Ох, как трудно далось это упражнение, далеко не каждый смог запросто возиться в кровавом месиве. Возили их и в морги, на вскрытия.
После этих занятий отношение к службе у Алексея изменилось. То, что раньше считал просто тренировкой, приобрело зловещий и суровый смысл. Что делать с заметившим разведчиков мирным жителем? Отпустить, но это гарантированный провал и смерть всей группы. Ответ один, но как даже самому себе признаться в том, что это придётся сделать?
И Алексей нашёл выход. Он определил для себя: Всё, что должно делать — это работа, без эмоций. Просто служба, на которую ты попал по незнанию, по недомыслию, из глупой романтики, но это то, что ты должен делать, и делать хорошо. Или уходить, или делать. Решить один раз.
Он прошёл через этот порог. Теперь тренировался серьёзно, в полный контакт, не жалея себя. Ему казалось, если он терпит боль и готов к смерти, то и сам, при вынужденном убийстве, морально имеет право на это.
Полгода они провели в классах, а с началом лета перебрались в поле. Ориентирование на местности, подготовка следопыта, выживание, топография.
Снайперская подготовка вообще‑то относится к специализированной и идёт после окончания курса общей, но их учили одновременно и этому.
«Вы, ребята, особый случай». — Обмолвился командир роты. Чем особый, не досказал.
Причину узнали позднее. События в Афганистане выходили из‑под контроля, требовалось огромное количество снайперов.
Начали с маскировки. Костюмов было только два. Для демонстрации. Поэтому шили сами.
На комбинезон пришивались куски распоротой ткани, бахрома, делались петли для веток и листьев, полог, он же «намордник–накомарник», кусок ткани, закрывающий лицо. Костюмы получились что надо. Каждый, проявляя смекалку, придумывал что‑то своё.
Алексей, нашив несколько кусков ткани, вставил внутрь тонкую медную проволоку и при её сгибании куски меняли фигуру до неузнаваемости, причём их можно было изогнуть по месту, приспособив к форме конкретного фонового участка.
Дальше, прятки. Один прячется, другой высматривает. Наконец, пришёл черёд стрельбы, но сначала сборка разборка. Легендарная «Драгунка» снилась по ночам. СВД осваивали всерьёз. Леха уловил, как выбрать курок и плавно провести его по всем шероховатостям и зацепам спуска. Придумал, а потом отработал способ, ярко представляя, что какая‑то сила давит на указательный палец, и незаметно для себя производил выстрел.
Наступил новый, 1981 год. Свободные от вахты солдаты сидели в Ленинской комнате. По телевизору шёл «Голубой огонёк».
— Леха, — негромко произнёс, отвлекая приятеля, Вовка, — а я себе «позывной» придумал.
— Ну? — Алексей, следя за прыгающим на эстраде Валерием Леонтьевым, поинтересовался. — Какой?
— «Лютый». — Гордо выдохнул приятель, и в ожидании глянул на товарища.
Понимая, что обидеть можно не только словом, но и интонацией, Алексей серьёзно помолчал и, наконец, произнёс. — А что, солидно. Одобряю.
С тех пор Вовка перестал отзываться на имя, признавая только новое прозвище.
Разбудил его стук в стекло.
— Эй, в джипе, меня заперла. — Разорялся мужичок в коротком плаще.
Леха передвинул машину и попытался задремать, но сон улетучился.
— Надо же, как наяву? А ведь, сто лет прошло. — Алексей потянулся и задумался. Вчерашние события казались далёкими, словно были и не с ним.
«И что дальше? Выяснять, кто из моих командиров сволочь? — Внезапно почувствовал совершённое безразличие. — Да хрен с ними. Чего добился? Убрал одного бандюгана, так сегодня на его месте трое новых появятся. Найду я подонка в родном полку? Его тоже валить? Тогда и Гену Тверского надо убирать, чем он лучше?»
Новое состояние переполняло душу. Жизнь прожил, а кроме роты покойников за спиной вспомнить и нечего.
Решение созрело мгновенно. Он подхватил сумку, бросил в салон оба ствола и захлопнул дверцу.
«Пропади оно все». — Махнул рукой и, не оборачиваясь, двинулся прочь. Сделал пару шагов и внезапно сообразил, что его сознание не одиноко. В голове отчётливо звучали чужие мысли…
Глава 5
А в актрисы слабо?
Ольга улыбнулась. На душе необычайная лёгкость. Захотелось петь. Она оглянулась. Раннее утро, кругом ни души.
Потихоньку затянула старинный романс. Откуда вспомнились эти слова и мелодия?
Миновав парк, вышла к остановке. Автобус со вздохом распахнул забрызганные дорожной грязью двери. Забралась внутрь и устроилась возле окна. Не имея представления куда едет, Оля точно знала, всё будет хорошо.
Неожиданно заметила площадь «трёх вокзалов». Не раздумывая, выскочила из салона и двинулась в кассы. А уже через час, сидя в купе, провожала взглядом неласковый Московский пейзаж.
В Питер, так в Питер. Ближайший поезд решил всё.
Попутчиков, к счастью, не оказалось, пустое купе.
Разглядывая мелькающий за окнами ужастик промзоны, неожиданно сообразила, что скучает по дому.
«Как там они, даже не позвонила. Странно, будто провал в памяти, так бывает, когда дни заполнены рутиной, учёбой, например. При желании не вспомнить, что делала вчера, а уж тем более три дня назад. Но тут? Я же вроде экзамены сдавать приехала?»
— Ничего не понимаю. — Голосом «колобков» из мультика пробормотала она.
Поезд заскочил в небольшой тоннель и, глянув на отразившееся в темноте провала лицо, девчонка обалдела: «Бли–ин! Причёску сменила? Когда? Ох, провалы в памяти, это склероз. И всё равно, настроение полёта не пропадало. — Мы живы, мы веселы, впереди слава. Разберёмся». Ей до ужаса захотелось сладкого. Глядеть в окно быстро наскучило, и остаток пути она с удовольствием проспала, несмотря на музыку, гремящую в поездной трансляции.
Разбудила проводница. — Вставайте, девушка. Белье сдаём.
Наскоро умылась и, оглядев дикой расцветки и фасона топик, решила: «Эту страсть в утиль немедленно».
В Питере она была всего раз и то в детстве, поэтому город казался совсем незнакомым. Запомнились только кони на Аничковом мосту, сугробы, голуби у Казанского собора и Дом книги напротив.
С вокзала, поймав такси, махнула в гостиницу.
«Номера дико дорогие, почти сто долларов в сутки. Но, искать жильё, в таком виде, просто бессмысленно. Кто пустит немытую, бомжеватого вида, девчонку в дом?» — Первым делом залезла в ванну. Отмокала час. «Господи, так вывозиться? — недоумевала она, отчаянно царапая пятна на джинсах и подтёки на кожаной курточке. — Симпотная, кстати, курточка. Где купила? Ума не приложу. И колечко новое? Странно, что с памятью? Забыть такое? А камешек вообще, прикольный. Фианит?» — Полюбовалась колечком, и наскоро высушив волосы, кое‑как расчесалась.
