Исай Калашников - Повести
— Ну, и как мое ружье? — спросила Клава.
— Самое подходящее для женщины ружье. Легче перышка. Только вот содержать его надо бы поаккуратнее. Проржавеет, пропадет.
— А оно мне ни к чему. Вот и кофе готов. Садитесь к столу.
XV
Вечером, как заранее было условлено, все собрались в сельсовете. Печку на этот раз не топили. Баторов оседлал стул, навалился грудью на спинку. Курил сигарету. Без того смуглое лицо от солнца или усталости совсем почернело, кудри на голове как-то поосели. Его доклад был предельно кратким.
— Не нашел.
Зато Зыков говорил долго, так долго, что Алексей Антонович с трудом слушал и следил за его не всегда ясными мыслями. Зыков насобирал целый короб различных сведений, и часто требовалось незаурядное воображение, чтобы установить хоть какую-то связь этих сведений с делом. Под конец Алексей Антонович отвлекся, углубился в свои мысли. Вчерашний план, который ему так нравился логической стройностью, в связи с появлением на сцене Виктора Сысоева существенно менялся. Строго говоря, он отпадал. Следовало как можно скорее найти Сысоева. Может быть, всем выехать в район? Однако стопроцентной уверенности в том, что Сысоев является убийцей, нет. Это во-первых. План, предложенный лично им вчера, отменять, не осуществив и половины, вряд ли стоит — кто знает, как все обернется… Это во-вторых. А в-третьих, ему очень хочется самому, без посредничества Зыкова, раскрыть и обезвредить преступника. Он имеет на это право. И он это сделает.
Решение почти созрело, и он вновь стал внимательнее слушать Зыкова.
Поторопил его:
— Короче, Зыков, короче.
— Я, собственно, кончил.
— Прежде всего подобьем итоги. Мы работаем почти сутки. Что удалось выявить? В разное время егерем Степаном Миньковым за браконьерство было подведено под наказание двенадцать человек. Пятеро из них — леспромхозовские — давно здесь не живут. Еще два человека в отъезде, один на курорте, другой гостит у брата в Баргузине. Один болен, лежит в постели. Из двенадцати интерес представляют четверо.
На листке бумаги Алексей Антонович написал:
1. Василий Сергеевич Дымов — шофер леспромхоза.
2. Семен Матвеевич Григорьев — штатный охотник госпромхоза.
3. Ефим Константинович Савельев — лесовальщик леспромхоза.
4. Куприян Гаврилович Садин — пенсионер, бывший штатный охотник госпромхоза.
Спросил:
— Есть добавления? Баторов! Ваша пассивность мне не очень понятна и не очень нравится. Вы еще на службе. На службе, говорю!
— Я это знаю. — Баторов выпрямился, бросил сигарету. — Я со всем согласен… Только вот Куприян Гаврилович… Когда убили Минькову, он сидел за столом у Константина Данилыча. В этом списке он значится напрасно.
Кое-что Баторов, оказывается, уловил-таки. И, смягчаясь, Алексей Антонович пояснил:
— Это список оштрафованных. Нам предстоит составить другой — подозреваемых. И в этот второй список твой Куприян Гаврилович не попадает. Я его только что опросил. На Минькова старик зол. Но в момент убийства, как ты только заметил, он находился в доме Константина Данилыча. Что касается первых трех, шофера Дымова, охотника Григорьева и сына Константина Данилыча, то их мы, разумеется, включаем в список подозреваемых. Дальше — Виктор Николаевич Сысоев. Есть у вас какие-либо предложения?
— Запишите Клавдию Федоровну Дрицину, продавщицу, — сказал Зыков.
— Вы же только что говорили: ее ружье забито пылью.
— Может быть и другое ружье. И вообще… Медэксперты не смогли определить, из гладкоствольного или нарезного ружья была убита Минькова. С этим у вас мороки еще будет. А Дрицину все-таки запишите.
— Записать — запишу. Но честно скажу — не убежден, что женщина может решиться на такое. Не убежден.
— Я и сам не убежден, — сказал Зыков. — Но проверить нужно. Лучше сделать лишнюю работу и лишний раз ошибиться тут, чем допустить, чтобы преступник проскользнул меж пальцев или, того хуже, остался в стороне.
Зыков боится что-либо проглядеть, упустить. Истина одна, а дорог к ней бесчисленное множество. И он хочет двигаться к истине сразу по нескольким направлениям. Что ж, это не лишено смысла.
— Чем же, конкретно, вам, Зыков, не понравилась Дрицина?
— Она понравилась, мы с ней кофе пили, — вздохнул Зыков. — Замечательный кофе. — Почмокал полными губами. — Хорошо поговорили. Но что-то, какое-то несоответствие все время улавливалось. Будто думает одно, а говорит другое.
— Она же женщина, Зыков! Некоторые из них обладают особенностью — думать одно, говорить другое, делать третье.
— А я и мужчин встречал с такой же точно особенностью, — сказал Зыков.
— Все? — спросил Алексей Антонович и на новом листке бумаги стал составлять другой список.
Выглядел этот список следующим образом:
1. Василий Сергеевич Дымов — шофер, к Минькову относился с неприязнью. В момент убийства находился за селом в кабине якобы заглохшего лесовоза.
2. Семен Матвеевич Григорьев — охотник, не однажды называл Минькова «таежным царьком», грозил найти на него управу. В момент убийства был якобы в шалаше на реке, где охотился на уток.
3. Ефим Константинович Савельев — лесовальщик, в нетрезвом виде не однажды похвалялся расправиться с Миньковым. В момент убийства находился в непосредственной близости, якобы курил в сенях.
4. Виктор Николаевич Сысоев — инженер, когда-то был близок с В. М. Миньковой. Приехал в поселок с неизвестной целью, требовал от В. М. Миньковой, чтобы она пришла на свидание. Где был в момент убийства, не установлено.
5. Клавдия Федоровна Дрицина — продавщица, была неравнодушна к Минькову, что могло натолкнуть на мысль устранить соперницу, т. е. жену Минькова. В момент убийства якобы была дома.
Прочел список вслух и сказал:
— Объем работы, как видите, не так уж и велик. Но работа требует сугубого внимания и большой тщательности. Главное сейчас — не разбрасываться, не кидаться из стороны в сторону. Силы распределим так. Я беру на себя Сысоева. На вашей совести все остальные. — Спросил у Зыкова: — Вы согласны? — Тот молча кивнул, и он поднялся. — На сегодня все. Идем в гостиницу. Отдыхайте.
— А вы? — спросил Баторов.
— Я поеду домой. Организую поиски Сысоева.
— Вам лучше передохнуть, — сказал Зыков. — Машину вести трудно будет.
— Машину я не поведу. Поведет Володя. Он сейчас что-то там подтягивает.
