Луис Бетанкур - Здесь песок чище
— У вас здесь есть родственники, верно?
— Да.
— Родители, братья и сестры?
— Дядя, человек в возрасте, видите…
— Это ваше удостоверение?
— Документ с отпечатками пальцев.
— В каком месте Гаваны вы их оформляли?
— В Кубе и Чаконе.
— Сколько фотографий у вас потребовали?
— У меня? Шесть фотографий. Да, шесть!
— А какие еще документы просили у вас?
— И еще квитанцию из банка…
— А это что такое?
— Ах! Да это карточка, знаменитая продовольственная карточка. Она прошлогодняя. Я их… я их обманул. Понимаете? Я сказал, что потерял ее, и мне дали новую.
— Для чего вы это сделали?
— По… потому что я все время думал о поездке сюда, чтобы привезти ее… и чтобы здесь узнали… и увидели, какой голод мы переживали на Кубе.
Допрашивающий взял карточку. Он пробежал глазами листочки, приговаривая вполголоса:
— Молоко… рис, мука, сливочное и растительное масло, мыло, соки, рыба, мясо, птица, яйца, кофе… Конечно! И даже для новогодних подарков… Вы говорите, это то, чем питаются кубинцы?
— Это доказательство.
— Нет, друг… это вам не нужно, это ничего не докажет. Лучше порвать карточку, а свои критерии изложить в другой форме. — Он закрыл записную книжку, отодвинул ее от себя, добавив при этом: — Если Кастро обеспечивает всем, что здесь записано, а вы хотите этой карточкой доказать, что Куба голодная страна, то сами себе наносите сильный удар. Спрячьте, вам это больше не пригодится.
Каэтано от удивления раскрыл рот. У него чуть было не появились подозрения, что он сидит не перед представителем властей Флориды, а перед революционером и что он попал в ловушку кубинской контрразведки. Что же делать? На мгновение всплыло одно неприятное воспоминание. Об этом ему рассказал его друг. Это было в те времена, когда в Эскамбрае действовали банды. Его двоюродный брат был одним из «восставших». В горах наступил момент, когда стало уже невыносимо трудно. Закончилось продовольствие, боеприпасы, прекратилась связь. Шли разговоры о том, что один смелый агент ЦРУ направлялся к ним. Он выбросится с парашютом в горы и, несмотря на все опасности, пробьется и восстановит канал связи с ЦРУ. Но этот человек все не появлялся, а дела шли все хуже и хуже. Его родственник, переодевшись крестьянином, спустился с гор. Пробившись сквозь кольцо ополченцев, он прибыл в город и примкнул к таким же, как и он сам. Среди преследуемых был некто Майк. Он считался их спасителем. Имея крепкие связи с американцами, он предлагал группе уехать в Соединенные Штаты, используя надежный подпольный путь. Уехать подальше от коммунистической погони, но не для того, чтобы капитулировать, а чтобы восстановить силы, пройти необходимую подготовку, установить нужные контакты. А затем вернуться, но для действий уже в других условиях. Считалось, что ЦРУ не оставляет в беде своих людей, поэтому в критический момент оно должно было помочь Майку. В группе это не вызывало подозрений. Все выглядело убедительно. Они полностью доверились Майку, который казался им настоящим супершпионом, и поэтому попали в ловушку. После проведения операции по свертыванию боевых действий группа в составе девяти бывших «повстанцев» и трех «соучастников» собралась в укромном месте на северном побережье, где ее взял на борт быстроходный американский катер. Он доставил группу на большое судно, также принадлежавшее якобы американцам. Все думали, что это было судно-матка. На борту судна были матросы, разумеется американские, и флаг, и журналы, и сигареты, которые они курили, и жевательная резинка — все до мельчайших деталей американское. Шли в море всю ночь, сначала с погашенными огнями, чтобы обмануть бдительность пограничников Кастро, затем, когда вышли в международные воды, пошли свободно. Радость беглецов была безграничной. Наконец подошли к земле, им сказали, что это островок рядом с Флоридой. Там увидели плакаты с надписями на английском языке, объявления, автомобили, людей, невозможно было не поверить. Но все это было обманом. Спокойно, не спеша, они угодили в ловушку. Сначала они, после них другие, и, кто знает, сколько еще. Всю ночь они провели в клятвенных заверениях, доказывая свою верность агентам ЦРУ. На следующее утро проснулись окруженные уже агентами кубинской госбезопасности, которые разъяснили им истинное положение вещей. Тут только они поняли, что являются «гостями» одного из кубинских островков. Слишком поздно. Обо всем этом думал Каэтано, сидя напротив работника ЦРУ — скептика, который возвращал ему продовольственную карточку. На какое-то мгновение ему показалось, что этот человек вышел из легенды о госбезопасности, и он почувствовал свой провал. Но затем пришел в себя. Нет, это невозможно! Встречаются люди с различными характерами и образом мыслей, поступков, а этот человек ошибся, проявил небрежность.
— Вы что, нервничаете? Чувствуете себя плохо?
— Нет-нет, ничего. Это потому, что холодно, не обращайте внимания.
— В вашем паспорте есть запись о том, что у вас были судимости на Кубе за уголовные преступления. Нас интересует, что вы скажете по этому вопросу.
— Прошлые судимости?
Каэтано пытался разгадать, к чему он клонит, задавая такой вопрос. Неужели в ЦРУ так хорошо информированы о его персоне и его прошлые преступления могут так интересовать их? Он решил, что, видимо, это только пробный шар, а он выдал себя, и они из этого извлекут некоторую пользу. Агенты ЦРУ не были предсказателями, и единственное, чего хотели, — это произвести на него впечатление, используя попавшую под руку информацию.
— Вы… знаете, что на Кубе шутки плохи с коммунизмом. И люди, которые выступают против, их, понимаете…
— Речь не об этом. Я имею в виду то время, когда было правительство Батисты. Здесь речь не о политике. Помните или нет?
— Теперь вспомнил, ну, конечно. Послушайте. Было тоже очень трудно. Работы не было, а жить нужно было как-то.
— И вы предпочли воровать?
Каэтано вдруг показалось, что пружины стула, на котором он сидел, разом все выпрямились. Он развел руками, выгнул дугой брови, попытался улыбнуться, но в груди у него что-то сжалось, и улыбки не получилось. Его лицо вытянулось, на нем застыла уродливая гримаса.
— Зачем вы меня спрашиваете? Вы ведь все знаете.
— Чтобы проверить, как у вас с памятью.
— Прошло много времени… А все плохое быстро забывается. Период был очень плохой, но нужно было на что-то жить.
— А на что вы думаете жить здесь?
— Ну как, здесь… хочу работать и скопить приличную сумму денег. Я думаю открыть какое-нибудь дельце… развивать его, пока можно будет, а затем привезти сюда мою семью.
