Карл Фалькенгорст - Танганайский лев
Но вот человек остановился вблизи прибоя. Инкази положил на весло несколько бисерин, муки и одну сушеную рыбку и, опустившись на одно колено, протянул далеко вперед это весло, громко воскликнув: «О, черт! Дай нам тихие воды на озере! Дай нам мало ветра, дай нам мало дождя! Пусть наш челнок идет легко и быстро!»
Произнося эти слова, он опустил в воду весло со своими приношениями и затем стал прислушиваться. Симба машинально последовал его примеру. Вдруг произошло нечто такое, отчего лицо Инкази озарилось внезапной радостью, а Симбу повергло в сильное удивление и недоумение. Среди шума волн и плеска могучего прибоя послышался какой-то странный голос, произнесший несколько незнакомых слов. То было своеобразное эхо, которое Инкази, очевидно, принял за ответ дьявола. И не мудрено, потому что даже Симбе показалось в первый момент, что там, в скале, запрятался какой-то человек и отвечает глухим голосом на слова Инкази.
Между тем последний снова направил свой челнок в открытое озеро и еще некоторое время молчал. Симба начинал терять терпение, у него стало уже бурчать в желудке; свежий утренний воздух развивал аппетит. Поэтому, указав на кошель со съестными припасами, он сказал:
— Теперь мы уже принесли жертву Муциму и подарили жене черта бусы и накормили самого черта. Не пора ли подумать о себе и позавтракать?
Инкази весело кивнул головой и принялся доставать припасы из своей котомки.
— Ведь он нам ответил! — сказал Инкази многозначительно и при этом откусил кусок сушеной рыбы.
Симба ничего не сказал и принялся есть, не ожидая приглашений.
Очевидно, что Муциму и супруга черта охраняли наших путешественников во время их пути. Солнце только что начало склоняться к закату, когда они увидели Удшидши.
— Теперь уже недалеко от Коршунова места! — сказал Инкази и указал рукой на песчаное место, где Симба действительно увидел кучу коршунов или ястребов.
— Что же это за место? — спросил он. — Я его почему-то не заметил, когда плыл из Удшидши к вам, в залив Лувулунгу.
— Может быть, тогда коршунам не было здесь работы, — отвечал Инкази, — это место отведено для успокоения негров-невольников, когда сердце их перестает биться. Но, как ты видишь, они и здесь не покоятся. Коршуны съедают их тела, а солнце отбеливает только остов! Смотри, сюда легко может попасть и твой Лео, Симба, если Солиман найдет нужным избить его до смерти!
Теперь только Симба понял, в чем дело. Между тем их челнок с быстротой птицы летел прямо к тому месту, которое носило название невольничьего кладбища Удшидши. Все яснее и яснее выделялись мельчайшие подробности этого печального места.
На этом кладбище не было ни одного могильного холма, ни одного креста, как у нас, ни могильной плиты, ни кипарисов, как это водится у магометан; ведь это было место погребения невольников, а невольники, по мнению арабов, не люди!
Покойников-невольников без всяких хлопот вывозили за город и бросали на песок, а коршуны и гиены, зная прекрасно это место, постоянно являлись сюда и исполняли обязанности могильщиков, справляя в то же время и поминки по усопшим. Симба невольно содрогнулся и почувствовал некоторое облегчение лишь тогда, когда заходившее в этот момент солнце разом скрылось, и быстро спустившаяся на землю темнота закрыла от него эту отвратительную картину. Он вздохнул с облегчением, когда, наконец, это кладбище осталось далеко позади.
Таково было первое приветствие Удшидши, этой торговой метрополии Танганайки и резиденции богатых арабов, торговцев живым товаром, которые с ловцами невольников держали в своих руках всю Африку и наводили страх и ужас на всю страну, совершая повсюду вопиющие злодеяния. Симбе вспомнилось, сколько крови пролито было и сколько ее еще проливается каждый раз при ловле невольников. Кажется, этой кровью можно было бы окрасить всю Танганайку! И в руках одного из таких извергов, одного из самых жестоких ловцов невольников находится теперь и его Лео!
Под влиянием этой мысли с поспешностью выскочил он из лодки, когда та, наконец, причалила к одной из пристаней гавани Удшидши. Осведомившись у первого встречного о жилище Солимана, он торопливым шагом направился туда.
Инкази последовал за ним, неся за спиной свою котомку; что же касается челнока, то негр знал, что в гавани никто не может украсть его.
В душе он очень удивлялся, что Симба не сказал ему ни одного слова благодарности за тот поистине диковинный подвиг, какой он сегодня совершил для него! Так быстро он еще ни разу в жизни не поспевал в Удшидши. Пусть-ка белый поищет другого такого гребца, который доставил бы его так быстро из бухты Лувулунгу сюда!
Таких гребцов пришлось бы долго поискать, потому что подобную мастерскую штуку не всякий способен проделать.
Дом, в котором жил Солиман, подобно всем другим домам арабов в Удшидши, был грубой массивной мазанкой, имевшей со стороны улицы довольно обширную прохладную веранду.
На этой-то веранде находились в данный момент Солиман, Осман и несколько рабов-невольников. При свете небольшой масляной лампы и нескольких факелов можно было видеть, что арабы оживленно жестикулировали и находились, по-видимому, в крайне возбужденном состоянии.
— Псы! — крикнул как раз Солиман. — Плетью бы всех вас перепороть! Вы плохо его искали, если не сумели найти. Завтра я сам лично выеду отсюда. Держите «Змею» наготове!
Негры поспешно удалились, благословляя судьбу за то, что могли уйти с глаз своего разгневанного господина.
Теперь Симба взошел на веранду в сопровождении своего верного спутника Инкази и подошел к Солиману и его племяннику. Солиман был положительно поражен в первую минуту, но затем радостно воскликнул:
— Велик Аллах! Он привел Симбу в мой дом! Чего ты желаешь от меня и чем я могу служить тебе? — обратился он к гостю.
Симба, не теряя ни минуты, прямо пошел к цели своего посещения:
— Я хотел бы купить у тебя одного из твоих рабов, Солиман, — сказал он, — именно Лео, которого знавал раньше и который мне теперь был бы очень нужен.
— Лео! Этого негодяя Лео?! — гневно воскликнул Солиман. — Не издевайся надо мной, Симба! Ты, вероятно, уже слышал! Ведь все в Удшидши говорят о нем!
— Как мог я слышать что-либо, — возразил Симба, — когда я всего несколько минут как прибыл в Удшидши и прямо с гавани пришел сюда. Скажи мне, что он совершил такого ужасного?
— Так ты еще ничего об этом не знаешь? — сказал Солиман, понемногу успокаиваясь. — Знай же, что Лео бежал и мои люди тщетно ищут его. Но я должен во что бы то ни стало разыскать его и примерно наказать этого подлого раба. И я сделаю это, видит Бог! На нем я покажу страшный пример всем беглецам и покараю без милости этого негодяя, которого я одарил своим доверием, сделав его своим первым, старшим рабом!
