Виктор Точинов - Остров без сокровищ
Неужели все растранжирил?
И Билли Бонс, и Сильвер прямом текстом утверждают именно это. Но Сильвер-то, например, не транжира! Где его алмазы? Они явно никак не учитываются при перечислении Джоном Сильвером его пиратских заработков: «девятьсот фунтов стерлингов у Ингленда да тысячи две у Флинта».
Почему же бережливый Сильвер не вспоминает про свои алмазы? Почему владеет дешевой распивочной для моряков «Подзорная труба», а не более солидным и доходным заведением?
В поисках ответа надо принять во внимание один момент: моряк с тропическим загаром и серьгой в ухе едва ли мог запросто ввалиться к первому попавшемуся ювелиру и выложить на прилавок алмаз, стоимостью равный его, моряка, жалованью за несколько лет службы. Потому что в торговом флоте жалованье морякам алмазами не выплачивают. В военном тоже. Неизбежно последовал бы вопрос: откуда дровишки? Причем спрашивающей стороной могли бы оказаться королевские судебные чиновники, а на другом конце цепочки вопросов и ответов высилась бы виселица.
Обращаться пришлось бы к торговцам не самым честным… К барыгам, выражаясь сегодняшним языком.
Дефо в «Истории пиратов» упоминает, что после знаменитой дележки алмазов вице-короля многие пираты из экипажа Ингленда пытались реализовать свою долю в Кочине, голландской колонии на Малабарском побережье Ост-Индии. Кочинские голландцы весьма лояльно относились к пиратам: снабжали припасами, скупали добычу, даже продавали за бесценок каперские лицензии (правда, не признаваемые другими странами). «История пиратов» опубликована в 1724 году, по горячим следам событий, – чем завершилась эпопея с алмазами вице-короля, Дефо не знал и своим читателям не сообщил…
Но один крайне любопытный момент в речах Джона Сильвера дает нам понять, как обернулось дело.
В оригинале Сильвер (только он) ругается словами «голландец» и «голландские отродья» – в значении мошенники, негодяи, нехорошие люди… Редиски, в общем. В изначальном переводе Н. Чуковского эта речевая особенность начисто утеряна, в некоторых других присутствует.
С чего бы такое отношение к родственной нации? К единоверцам, можно сказать? В семнадцатом веке, во время ожесточенных англо-голландских войн, в Англии и в самом деле появились жаргонизмы, связанные с голландцами. Но те войны давно отгремели, а в конце семнадцатого столетия на британском престоле так и вовсе оказался голландец – Вильгельм Оранский, и использовать «голландское отродье» в качестве синонима «подонка» стало, как ныне принято говорить, неполиткорректно. А то и небезопасно.
Во времена Сильвера, в войнах восемнадцатого века голландцы чаще выступали союзниками Британии. С чего бы Долговязый Джон вспомнил старомодные, давно вышедшие из употребления идиомы? Почему для Сильвера слово «голландец» – грязное ругательство?
Все очень просто: хитрые кочинские голландцы безбожно обманули при покупке алмазов и транжиру-Пса, и бережливого Сильвера, и остальных пиратов… Либо не заплатили, либо заплатили сущие гроши. И на много-много лет стали для злопамятного Долговязого Джона синонимом воров и прохиндеев.
А Черный Пес вернулся на родину вовсе не таким богатым человеком, как надеялся.
Зато в другом ему повезло. Десятилетие, последовавшее после окончания Войны за испанское наследство (завершившейся Уртрехтским миром в 1714 году) – на редкость удачное время для завершения пиратской карьеры и легализации.
Дело в том, что долгие десятилетия, даже века британцы всячески потакали пиратам, как орудию борьбы с военно-морским могуществом Испании. В 1714 году ситуация изменилась, Испания была вынуждена открыть свои порты для английских торговцев, контроль за морскими путями между Новым и Старым светом перешел к Англии. Приоритеты сменились: надо было охранять свою морскую торговлю, а не разрушать чужую. Пираты из невольных союзников превратились во врагов, и борьба с ними активизировалась необычайно. Боролись методом кнута и пряника: объявляли широчайшие амнистии и параллельно организовывали военные экспедиции против тех, кто не желал амнистией воспользоваться.
В 1720 году практически любой пират мог явиться к ближайшему губернатору, и заявить, что сдается на милость короля согласно акта амнистии… Джентльменам удачи выписывалось «свидетельство» – индульгенция за прошлые грехи, и даже главные орудия производства, то есть пиратские корабли, у них не изымались: плавайте, торгуйте, доставляйте негров из Африки… Короче, занимайтесь чем-то полезным.
Но к рецидивистам, повторно поднявшим Веселый Роджер, закон был безжалостен. Никаких вторичных амнистий: попался – на виселицу.
Черный Пес рецидивистом не стал. Иначе с чего бы ему грозить Билли Бонсу виселицей? Оба повисли бы на ней… Но правовой статус у двух бывших пиратов разный: Пес «завязал» очень вовремя, и наверняка имеет бумагу, отпускающую ему прежние грехи. Билли Бонс завершил карьеру гораздо позже, когда получить прощение от властей стало значительно сложнее.
Сложно – не значит нельзя. За хорошую мзду колониальные чиновники были готовы добела отмывать самых черных кобелей. Выписывая, например, задним числом каперские свидетельства… Но так легко (и бесплатно), как в конце 10-х – начале 20-х годов, амнистию получить было уже невозможно.
* * *А чем занимался Черный Пес последние двадцать лет своей жизни в Англии?
Работа его была связана с морем, Хокинс свидетельствует: «На моряка он был мало похож, но я все же почувствовал, что он моряк».
Как же он это почувствовал? Экстрасенсорно? В переводе ответа нет, а в оригинале он появляется: smack of the sea – вот что, оказывается, почувствовал юный Хокинс. Запах моря. Никакой экстрасенсорики, банальное обоняние.
Но что в данном случае надо понимать под ароматом моря? Иногда мы называем так легкий запах соли и гниющих водорослей, но здесь не тот случай, – Джим всю жизнь прожил на побережье, к запаху этому привык и замечать его не должен.
Скорее, с морем – с моряками, с кораблями – у Хокинса ассоциировался запах смолы. Других антисептиков для дерева в те времена практически не существовало, и просмаливали на кораблях все, что можно.
Получается, что Пес в море выходил, но плавал не в далекие страны – где-то здесь, неподалеку, под хмурым английским небом и скупым солнышком. Может быть, мирно трудился матросом на каботажном судне, совершавшем рейсы вдоль британских берегов?
Однако все последовавшие события приводят нас к другому выводу: Черный Пес трудился, и на судне, но не совсем мирно… Занимался контрабандой. Не в одиночестве, а в составе небольшой шайки, возглавляемой слепым Пью. Нет сомнений, что люггер, куда отступила часть шайки после налета на «Адмирал Бенбоу», принадлежал ей (возможно, принадлежал единолично Пью, что объясняет авторитет беспомощного слепца у подчиненных – старые, времен пиратства, заслуги давно уже потускнели).
