Владимир Неволин - Иметь королеву
— Дневальные по казарме: рядовой Серебряков и…
— Я, есть!
— Наряд на кухню: рядовой Серебряков и…
— Я, есть!
Бессонные ночи, вечно пустой желудок, непроходящий насморк — все осталось там, на первом году службы. Он и сам не заметил, как превратился из изнеженного гражданкой пацана в настоящего солдата. Свободно пробегал в тяжелых сапогах на утренней зарядке три километра, «баловался» штангой в восемьдесят кеге весом, ну а подъем переворотом, выход на две руки — какая чепуха! Теперь он знал, чем занимается БОПР и непосредственно группа поиска, и, прикоснувшись к этой тайне, гордился, что служит не в пехоте, а в ракетных войсках. Когда Владимир впервые надел форму с черными петлицами и эмблемой на них — перекрещенными пушечными стволами, — его охватило недоумение: какие могут быть в их городке среди тайги ракеты? Ракетные войска — это пусковые шахты, ядерные монстры, спрятанные в них, боевые дежурства. Недоумение его рассеялось, когда, после двух месяцев службы, командир взвода сержант Башис подвел Владимира к черному окну казармы и сказал:
— Смотри вон туда. Сейчас придет.
В армии задавать вопросы старшим по званию не принято, поэтому Владимир послушно стал глядеть в окно, не совсем понимая, кто и куда сейчас придет. Сначала не было видно, ничего, кроме ярких звезд на камчатском небе. Прошла минута, другая, и он вдруг заметил, что одна из звездочек движется — сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Вскоре она стала ярче остальных звезд, засветилась сначала красным, потом белым светом, а потом, рассыпая каскады искр всех цветов радуги, стремительно промчалась над вулканом Шивелуч и исчезла за его темной громадой.
— Видел?
— Так точно. Что это?
Башис был «стариком», готовился к дембелю, и поэтому вид имел важный.
— Когда один журналист написал в газете, что над Калчами часто падают звезды, то его быстренько убрали.
— Почему? — спросил Владимир.
— Потому что это не звезды, а боеголовки.
— Боеголовки?!
— Да. Боеголовки стратегических ракет.
Все еще не до конца понимая происходящее, Владимир молчал. Башис терпеливо объяснил:
— Когда сделают новую машину, ее надо испытать?
— Надо.
— И ракету надо испытывать. На точность попадания, например. Запустим ее, скажем, в Штаты, а как узнать — попадет она точно в цель или нет? Надо делать пробные запуски. Вот и летят во время испытаний эти боеголовки к нам. А мы летим в тайгу и отыскиваем их. Ну а дальше офицеры определяют, точно или нет эта дура упала.
— Так они… это… ядерные?
— Да нет, — снисходительно успокоил Башис, — болванки с приборами внутри. Ядерная так рванула бы, что тут камня на камне не осталось. Ты сегодня подворотничок менял?
— Так точно, — соврал Владимир.
— Тогда иди, готовься к отбою.
* * *Первый вылет на поисковые работы Владимир ждал с трепетом. Их группа во главе со старлеем Вронским погрузилась в «МИ-4», и старенький вертолет попер их за реку Камчатку, за Шивелуч к месту падения боеголовки. Они летали кругами над тайгой, а где-то в глубинах космоса уже пожирала с чудовищной скоростью пространство отбросившая ступени головная часть стратегической ракеты. Все прилипли к иллюминаторам.
Она появилась над тайгой, как яркая звезда, и хотя был солнечный день, звезду эту было очень хорошо видно в белесом безоблачном небе. Дымный след от сгорающей обшивки обозначился высоко над поверхностью долины. Вертолет находился недалеко от места падения, и казалось, что огненная болванка вот-вот врежется в машину. Но боеголовки действительно падали очень точно. Молнией скользнув с небес, болванка беззвучно исчезла в тайге, разбросав при падении стайку каменных берез. Вертолет, словно ястреб на добычу, устремился к месту падения.
Боеголовка ушла в землю почти на два метра. Из ямы, похожей на воронку, шел дым. Пахло гарью, несло теплом от оплавившегося металла.
В тот день откопать болванку они не успели. Умотавшийся вусмерть Владимир без задних ног лежал в палатке и не мог заснуть. Звенело над ухом надоедливое комарье, и он, растеряв изрядную долю романтического настроя, часто и протяжно вздыхал.
— Упахался? — совсем не по-командирски спросил Башис.
— Есть немного.
— Ничего, привыкнешь. Надо ведь кому-то эту работу делать. Мне тоже поначалу тяжко было.
— Привыкну.
На третий день они закончили работы. Теперь яма стала похожа на тарелку, на дне которой покоилась болванка — космический гостинец конусовидной формы из серебристого металла. При падении от болванки откололось несколько кусочков, и Башис, оглянувшись на офицера, занятого своими делами, сунул один из них в рюкзак. Другой кусочек он протянул Владимиру.
— А можно? — спросил тот. — Металл, наверное, секретный.
— Бери. На значки хорошо идет. Видишь?
Башис показал ему на гимнастерку, где рядом со значком классности была укреплена маленькая серебристая ракета.
— Сделай себе такой же. Поисковики все такие носят.
Они срубили из деревьев знак, чтобы отметить место падения, и улетели.
Нам теперь не страшен
Дождичек косой.
Мы как математики
Счет ведем с тобой:
Сколько масла, сахару,
Сколько нами съедено,
Сколько нам осталось до минуты той!
Салага пел песню, а Владимир, сидя в кругу друзей — таких же, как и он, солдат из своей и соседней автороты, — смотрел на Калчевскую. Сопка привычно курила нескончаемую трубку, причудливо выдувая из жерла сизый дымок. Скоро домой. Осталось пять месяцев, или 153 дня, или 3672 часа. Календарик в кармане почти весь исчеркан крестиками. Позади десятки боевых работ, на груди четыре значка, армейский альбом с фотографиями и видами Камчатки лежит в чемоданчике рядом с новой дембельской формой. Скоро, скоро.
Парень в десятый, наверное, раз спел полюбившуюся песню. Из казармы БОПР вышел дежурный:
— Батарея, строиться на ужин!
Это был один из последних вылетов на поисковые работы. Ничего особенного — получили вещмешки, инструмент, провизию, вскочили в машину и — на аэродром. «МИ-4» зачихал двигателем, возбужденно задрожал в предчувствии полета и — здравствуй, знакомая долина за Шивелучем!
Боеголовка пришла как всегда по расписанию. Скорый «Казахстан — Камчатка», двадцать минут лета. Шлепнулась, как ей и положено, в лесной массив, и поисковики приступили к своей рутинной работе. Размахивая лопатой, Владимир ощутил, как просится наружу завтрак — похоже, переел красной рыбы, щедро политой подсолнечным маслом. Рыбой их снабжал рыбхоз в обмен на парочку солдат, помогающих им во время лова.
