Антон Кротков - Африканский штрафбат. Там, где кончается цивилизация…
Вызвав взрыв мужского хохота, разбитная официантка с интересом поглядела на незнакомого ей молодого человека.
– А вы, извиняюсь, тоже за сувенирами летите?
– Не-е… я за… стюардессу, – вдруг нашёлся Игорь, и обвёл озорным взглядом смутившихся товарищей по экипажу.
После предполётного инструктажа экипаж облачился в высотное снаряжение. До прибытия автобуса, который отвезёт их к самолёту, имелось несколько минут. И тут Игорь заметил телефонный аппарат: соблазн ещё раз услышать голос любимой оказался слишком велик.
– Смотри не слишком заглядывайся там на девиц! – шутливо напутствовала его Марина. – А то знаем, чем вы, мужики, обычно занимаетесь в командировках… Учти, если вечером будешь вонять женскими духами или найду на тебе хоть один бабский волос – надаю звонких пощёчин. Я хоть девушка миниатюрная, но рука у меня тяжё-о-олая!
– Тогда и ты тоже в своём университете должна вести себя, как чужая невеста, – прикрыв трубку рукой, с напускной строгостью потребовал Игорь. – Чтобы после последней лекции сразу ехала домой! Никаких посиделок в тесной студенческой компании.
– Слушаюсь, мой лейтенант! – звонко отрапортовала подруга.
Игорь так увлекся, что не сразу обратил внимание на автобусные гудки. Экипаж ожидал Нефёдова в аэродромном «Пазике»11.. Как только лейтенант заскочил в автобус, он тут же тронулся с места. Они выехали на бетонку и покатили вдоль самолётных стоянок.
Нефёдов-младший сидел вместе со штурманом Вячеславом Мячиковым в задней части салона. Остальные же члены экипажа расположились рядом с водителем. Там впереди балагур-бортинженер травил очередной анекдот. Периодически его рассказ прерывался взрывами хохота. Но и сидящий рядом с Нефёдовым парень оказался мастером по части баек. Когда Игорь спросил Мячикова, почему их командир, которому, наверное, уже под полтинник, до сих пор ходит в майорах, радист сделал загадочное лицо и объявил:
– О, это трагическая история! У нас в дальней авиации все о ней знают.
Тем не менее, Мячиков всё же доверительно понизил голос.
– Наш старик давно бы уже дивизией командовал. О ведь мужик с головой и характер что надо Одно слово: Командор! Да «Кукурузник» не смог простить ему нарушение субординации.
Славик на полном серьёзе принялся красочно, с обилием подробностей, рассказывать, как однажды Кабаненко вызвали на совещание, на котором должен был присутствовать сам Генсек. Министерство обороны устроило встречу буквально помешанного на ракетах Хрущёва с лучшими представителями ракетных войск стратегического назначения и дальней авиации. После того как прозвучали доклады начался банкет. Столы ломились от угощений, из выпивки же имелась только водка, хотя перед этим на встречах первых лиц государства с представителями творческой интеллигенции гостей баловали тонкими винами и коньячком. Но якобы сам Хрущёв распорядился, чтобы с военными всё было «по-простому».
В перерыве многие повалили в уборную. Кабаненко тоже. А там очередь, причём нешуточная. Организаторы весьма расстарались насчёт угощения, но как-то упустили из виду другую, не менее важную физиологическую потребность много евших и пивших гостей.
– Минут двадцать он простоял…
Сержант вдруг запнулся на полуслове и настороженно покосился на сидящего впереди командира. Впрочем, словоохотливый радист зря опасался обвинений в излишней болтливости. Из-за громкой музыки и смеха, его всё равно никто кроме Игоря услышать не мог. Тем не менее, Мячиков ещё больше понизил голос.
– Наконец подошла очередь нашего Командора. Только он к писсуару, а тут сам Хрущёв вальяжно входит в сопровождении свиты. Все вокруг сразу угодливо зажужжали: «Проходите, Никита Сергеевич» – без очереди важного барина пропускают. А Хрущёв тогда большого демократа из себя изображал. «Да нет, что вы, что вы, я постою» – скромно так отвечает лизоблюдам, уже почти расчистившим ему дорогу к писсуару. Тут нашего командира сомнение взяло: с одной стороны вроде как неудобно стоять спиной к Верховному главнокомандующему, а с другой – не на параде. А в уборной все равны. И противно ему стало подхалимажем заниматься. Одним словом, решил проявить принципиальность: «Вначале я, а Генсек пускай подождёт». Пока он делал своё дело, чувствовал дыхание ожидающего своей очереди Хрущёва, ловил злобные взгляды, которые бросали на нахала набившиеся в уборную маршалы и партийные вожди.
Очень смешно об этом Мячиков рассказывал. Благодаря его таланту представить в лицах всех участников комичной сценки Нефёдов ярко видел и переминающегося с ноги на ногу, сопящего от напряжения Генсека, и размышляющего у заветного керамического изделия Кабаненко.
– После этого случая перестали нашего Командора двигать по службе, хотя до того совещания он одним из первых в дивизии шёл, – трагическим тоном закончил рассказ Славик. Но не прошло и минуты как простоватое лицо радиста вновь расцвело:
– Зато нам повезло с командиром. Во, гляди!
Славик выставил напоказ запястье, на котором красовались часы модной марки «Ракета» в белом металлическом корпусе. Игорь и сам мечтал иметь такие же. Но в продаже они появлялись редко. Нефёдов где-то читал, что «Ракета» экспортируется в 30 стран мира. Даже швейцарцы оценили точность хода и щегольской дизайн лучших советских наручных часов.
Славик небрежно расстегнул кожаный ремешок, чтобы продемонстрировать собеседнику дарственную надпись на обратной стороне сверхтонкого корпуса: «За образцовое выполнение важного задания командования».
– У остальных ребят почти такие же, только позолоченные! – стараясь говорить солидным баритоном, пояснил паренёк. – Так что сам понимаешь: попасть в такой экипаж, это я тебе скажу – редкая удача. Я вообще везунчик.
Радист плавно перешёл к рассказу о том, что ему всю жизнь удивительным образом фартило. В качестве примера он тут же привёл историю про то как однажды, ещё школьником отправился с приятелями в близлежащий лес, где с войны в земле осталось много старых боеприпасов. Мальчишки выпаривали из неразорвавшихся снарядов взрывчатку чтобы самим глушить рыбу, либо продать взрослым рыбакам. По ходу дела пацаны стали обсуждать недавнюю игру поселковой футбольной команды в домашнем матче против чемпионов района. Мячиков случайно брякнул дружкам, что ему очень понравились хавбек и голкипер гостей. За это трое одноклассников тут же накинулись на него с кулаками и хорошенько накостыляли за отсутствие патриотизма. В синяках и слезах избитый мальчуган поплёлся домой. А через некоторое время за его спиной, в глубине леса сильно громыхнуло.
– Взрывом мины всех моих дружков разметало в клочья по поляне. А на мне ни царапины…
Славик пояснил: – Мне знакомый поп говорил, что ангел-хранитель у меня сильный. Так что я никогда не волнуюсь. Когда в «учебке» к первому парашютному прыжку готовились, так многие парни всю ночь накануне не спали. Рассказывали друг другу страшные случаи про то, как у кого-то парашют не раскрылся. Кореш мой из-за сильного мандража вообще ничего есть не мог на завтраке. В самолёте тоже многие тряслись. А мне хоть бы что. Я ведь знаю, что я везунчик. В крайнем случае, даже если парашют не раскроется, меня крылатый ангел подхватит и аккуратненько на землю поставит.
Слушая откровения ровесника, Игорь вдруг обратил внимание, на трагический голос певицы, льющийся из динамика подвешенной над водительским местом чёрно-жёлтой «Спидолы»12
Опустела без тебя Земля…
Как мне несколько часов прожить?
Так же падает в садах листва,
И куда-то всё спешат такси……
Это песня в исполнении Майи Кристалинской «Нежность» Игорю очень нравилась. Написана она была в память о погибшем в авиакатастрофе Гагарине. За двадцать минут до взлёта её слова звучали не слишком весёлым напутствием.
Между тем они подъехали к стоянке бомбардировщика, вокруг которого царила предполётная суета. Только что из-под крыла машины отъехал очередной автозаправщик. Его место тут же занял «газик» АПА13, именуемый в просторечии «батарейкой»
Глава 16
Самолёт, на котором предстояло лететь Игорю Нефёдову, не имел опознавательных знаков. Номер данного «борта» также был скрыт под слоем свежей краски. Игорь остановился рассмотреть яркую эмблему на носу самолёта, которая красовалась прямо под окошком пилотской кабины. К ней по приставной лестнице уже тоже поднимался техник с ведром и малярной кистью. Эмблема представляла собой неестественно длинную мускулистую руку. В её пудовом кулаке была зажата горсть зигзагообразных молний.
– Ну что, впечатляет? – не без гордости поинтересовался Славик. Он пояснил, что длинная рука символизирует способность нового ракетоносца достать противника в любой точке земного шара, а молнии – это его ракетное вооружение.
