Уилбур Смит - Пылающий берег
«Мокрые кормилицы». Сейчас, когда эти смуглые незнакомки, принадлежавшие другой расе, находились здесь, чтобы очень скоро давать грудь и ее ребенку, Сантен впервые за все последнее время ощутила острый приступ сожаления по поводу того, что должна была совершить.
Лотар вошел к ней в палатку с видом сдержанным и отстраненным, протянув пакет с письмами прежде, чем представить ей монахиню.
— Это сестра Амелиана из госпиталя Святой Анны.
Сестра Амелиана — моя кузина по материнской линии. Она также профессиональная акушерка, но говорит только по-немецки. Мы можем положиться на нее целиком и полностью.
С лицом бледным и худым, сестра Амелиана живо напомнила Сантен отцветшую розу. И пахла она высушенными розовыми лепестками из гербария, но глаза были колючими, холодными и смотрели на Сантен с явным неодобрением. Наклонившись к Лотару, она что-то сказала ему по-немецки.
— Она хочет осмотреть тебя, — перевел Лотар. — Я вернусь чуть позже, чтобы обсудить вопросы, касающиеся работы в компании.
— Я ей не нравлюсь. — Сантен бросила на сестру Амелиану такой же враждебный, холодный взгляд. Лотар, мгновение поколебавшись, вымолвил:
— Она не одобряет нашу сделку. Вся жизнь сестры Амелианы была посвящена тому, чтобы принимать и выхаживать новорожденных. Ей непонятно, как ты можешь бросить собственного младенца. Не понимаю и я.
— Скажи ей, что она мне тоже не нравится, но прибыла сюда для выполнения своих обязанностей, а не для того, чтобы присваивать себе право судить меня.
— Но Сантен… — попробовал протестовать Лотар.
— Скажи ей, — настоятельно потребовала Сантен, и двое гостей какое-то время быстро говорили по-немецки, потом Лотар снова обратился к Сантен.
— Она говорит, что вы понимаете друг друга. Это хорошо. Она действительно прибыла сюда только для того, чтобы забрать ребенка. Что же касается осуждения, то судить нас может только наш Отец Небесный.
— Тогда вели ей меня осмотреть.
После того, как сестра Амелиана закончила осмотр и ушла, Сантен стала читать переданные ей письма. Одно было от Гарри Кортни с массой новостей о Тейнисграале, а в конце письма под своей подписью он сделал чернильный отпечаток пальчика Шаса с пометкой: «Это подпись Майкла Кортни».
Пространное послание Анны на целой кипе листов, исписанных крупными, корявыми буквами, которые тем не менее было трудно расшифровать, заставило сердце, как всегда, сжаться от радости. От одного вида знакомых каракуль на душе потеплело.
Сантен вскрыла печать на письме от Абрахама Абрахамса.
«Моя дорогая миссис Кортни,
ваше письмо, как и знания доктора Твентимен-Джонса, привели меня в состояние, близкое к шоку от изумления и невероятности происходящего. Не могу выразить словами мое восхищение достигнутым вами, как и радость, испытываемую мною относительно вашего огромного владения. Однако не стану докучать своими поздравлениями и перехожу сразу к делу.
Доктор Твентимен-Джонс и я провели переговоры по широкому кругу вопросов с директорами и управляющими банка «Стэндард», а также тщательно изучили и оценили полученные образцы и отчет. Банк согласен обеспечить вам заем на год в сумме 100 000 фунтов стерлингов под 5, 5%. Можете снимать со счета требуемую вам сумму, однако также было оговорено, что цифра эта сугубо предварительная и что в будущем вам будут перечисляться дополнительные суммы. Данный заем выдается под заверенные бумаги на разработку шахты Х-ани.
Д-р Твентимен-Джонс также встречался с мистером Лотаром де ла Реем, передав ему в деталях все требования относительно «начальной фазы» разработки собственности.
В качестве законного платежного средства мистер де ла Рей подписал контракт на сумму 5 000 фунтов на проведение им этих работ. От вашего имени я принял этот тендер и передал ему начальную сумму в размере 1 000 фунтов под расписку».
Сантен пробежала глазами остальную часть письма, улыбнувшись комментарию Абрахамса.
«Я отправил вам все товары, которые вы просили. И меня страшно заинтриговали потребовавшиеся вам две дюжины сеток от москитов. Может быть, когда-нибудь вы объясните мне, что вы намерены были с ними делать, чем удовлетворите мое чрезвычайное любопытство».
***
Сантен отложила письмо, чтобы перечитать его позже, и послала за Лотаром. Он явился немедленно.
— Сестра Амелиана уверяет меня, что все хорошо, беременность протекает нормально, без всяких осложнений, роды уже близко.
Сантен молча кивнула, показав на стул напротив нее.
— Я еще не поздравил тебя с открытием, — произнес Лотар, опускаясь на стул. — Доктор Твентимен-Джонс определяет примерную стоимость шахт до начала разработок в 3 000 000 фунтов стерлингов. Это просто не укладывается в голове, Сантен.
Слегка наклонив голову, она обратилась к нему ровным, бесстрастным голосом:
— Поскольку вы работаете на меня и ввиду обстоятельств, касающихся наших личных отношений, мне кажется, что будет правильнее, если в будущем вы будете обращаться ко мне как к миссис Кортни. Любое другое обращение предполагает близость, которой больше между нами не существует.
На лице Лотара появилась болезненная улыбка, тут же слетевшая с его побелевших губ, но он ничего не сказал.
— Вы хотите, чтобы это произошло сейчас же, а не после рождения ребенка?
— Сейчас же, сэр, — резко проговорила Сантен. — Кроме того, хотела вам сказать, что я лично буду контролировать расчистку тоннеля, который ведет в долину, а это и будет нашим первым шагом. Мы начнем завтра ночью.
К сумеркам все было готово. Тропа, которая вела из долины ко входу в пещеру пчел, была расчищена и расширена. Люди из бригады Лотара подтащили доски, выпиленные из стволов мопани, и уложили их у самой пещеры.
Казалось, пчелы великого улья чувствовали угрозу, нависшую над ними. Когда солнце стало садиться, в его лучах замелькало неисчислимое количество золотистых точек — маленьких насекомых, передвигавшихся с необыкновенной скоростью. Раскаленный воздух в пространстве между утесами вибрировал от жужжания их крылышек, пока они роем кружили над головами измученных жарой рабочих. Если бы не защитные сетки, пчелы изжалили бы бедняг нещадно.
Однако с наступлением темноты растревоженные насекомые вновь исчезли в глубинах своей пещеры. Сантен велела переждать час-другой, пока улей не успокоится и не устроится на ночь, а затем сказала Лотару: — Теперь можете зажигать дымовые горшки. Четверо наиболее надежных людей Лотара принялись за дело, склонившись над странными сосудами из провяленных бычьих шкур вместимостью примерно пять фунтов с проделанными по бокам дырками. Внутри были древесный уголь и травы, которые велела набрать Сантен. Секрет трав передал ей О-хва. Когда разожгли дымовые горшки и от едкого запаха защипало в носу, Сантен опять вспомнила старого бушмена. Люди Лотара размахивали горшками, привязанными на коротких ремешках, раздувая угольки, чем живо напомнили ей священников с кадилами во время пасхальной процессии в соборе Арраса в страстную субботу.
