С. Марвич - История одного ордена
Если бы написать об этом на волю! Нет, не пропустит начальник. Не позволят и рассказать у решетки в минуты свидания. Надзиратели тотчас уведут заключенного № 2078.
Далекий Розьер… Симона не перестает думать об Анри.
Наступает день, когда она говорит подруге:
— Завтра еду к нему.
— Да? Ты решила? — Подруга внимательно смотрит на нее.
— Окончательно. Пусть это поддержит его.
Подруга знает, в чем состоит решение Симоны, — они уже говорили об этом.
— Я поступила бы так же, поверь…
— Верю.
Подруга обнимает и целует Симону.
Дома Симона с грустью смотрит на белое платье. Нет, его не придется брать с собой.
Они выезжают в ночь — родители Анри, Симона, родители Симоны. Мать не вполне поправилась, но такой день она не может пропустить. О нем она будет вспоминать до конца жизни. Завтра в тюрьме будет зарегистрирован брак Анри и Симоны.
Комната в маленьком доме в Мелане. Симона разглаживает темное платье. Через час ей надо быть в тюрьме.
Мэр города не принадлежит к числу прогрессивных людей. Но и он обратился с просьбой к начальнику тюрьмы — нельзя ли доставить заключенного в мэрию. Его матери, здоровье которой пошатнулось, было бы легче увидеть своего сына там. Начальник тюрьмы ссылается на устав — арестант ни на минуту не может выйти за ворота, пока не истечет срок заключения. Мэр огорченно сообщает об этом родителям, невесте.
— Что ж, — отвечает мать, — я была готова к этому. Вы не даете даже часа свободы человеку, который хочет одного — чтобы не убивали людей. Что ж… Пойдемте к моему сыну, в тюрьму.
Небольшая группа людей идет по деревянному мосту. Перед ними ворота тюрьмы. Постовой сообщает:
— Будут пропущены члены семьи, свидетели и еще пять человек. Остальные должны вернуться в город.
За полчаса до того в тюрьме происходил разговор, очень неприятный для начальства. Мартэн заявил, что выйдет в своем обычном арестантском платье с номером, вшитым в рукав. Это напугало начальника. Из Парижа приехал журналист. Он может сделать снимок. Подумают, что начальник приказал заключенному быть в арестантской одежде. Анри понимал, почему беспокоится начальник. Пусть же он теперь понервничает. Страдания людей не трогают его. Зато он очень заботится о своей служебной репутации. Так вот, заключенному № 2078 представляется теперь случай наказать начальника — за «хорошенькое местечко», за льготы бессрочному.
Насмешка сквозила во взгляде Мартэна. Он настаивал на своем.
— В такой одежде в такую минуту жизни! Нет, это невозможно! — убеждал начальник. — Подумайте, что скажет ваша невеста!
— Она ничего не скажет. Она не упрекнет меня.
— Но меня упрекнут! — Начальник не выдержал. — Нет, нет, я прошу вас! — В нарушение устава он назвал заключенного № 2078 по имени: — Я прошу вас, дорогой Мартэн!
Конечно, Анри и не думал выходить к родным в арестантской куртке. Но так комично было беспокойство тюремщика, что заключенный № 2078, известный на воле своим веселым нравом, остроумными шутками, не отказал себе в удовольствии позлить его.
Спокоен отец Анри. Он поддерживает жену под руку. Мать не отрывает взгляда от сына. Слезы на глазах родителей Симоны.
Впервые за долгое время Симона может встать рядом с Анри. Несколько минут они могут простоять так, только несколько минут!
Мэр смущен. Он знает, что даже это событие в жизни Анри Мартэна заставило власти принять особые меры предосторожности. В тюрьму введено полтораста молодцов из корпуса республиканской безопасности.
— Итак, — говорит мэр, маленький, щуплый человек, оглядывая присутствующих, — будем считать эту комнату на время, которое потребует церемония, помещением мэрии.
Маленькая, плохо освещенная комната канцелярии. Зимний день глядит в решетчатое окно.
— Свидетели. Родные. Прошу вас, господа!
Свидетель Анри Мартэна — видный ученый, в прошлом начальник штаба партизанских отрядов. Свидетель Симоны — слесарь из Розьера, товарищ Анри по партизанскому отряду. Вместе они сражались у Руайяна.
Так, в тюремной канцелярии, в необычной обстановке, собрались три товарища по оружию, три патриота-партизана, а среди охранников, которые, стоя у открытых дверей, с наглым любопытством глазеют на происходящее, можно найти предателей родины, служивших Петэну, гитлеровцам.
Мэр скороговоркой прочитывает статьи закона о браке. Он чувствует себя неуверенно и все время теребит трехцветную перевязь на груди.
В законе есть параграф: «Право выбора места жительства семьи принадлежит мужу». Мэр, чуть пожав плечами, сообщает об этом новобрачным.
Анри Мартэн весело говорит:
— Честное слово, я только того и хочу! А ты, Симона?
Симона находит в себе силы пошутить:
— Я покорна мужу и закону.
Мэр спешит окончить церемонию. Он кланяется и торопливо уходит.
Анри целует Симону. Он жмет руки свидетелям. Церемония окончена.
Мать все время сдерживала себя. Но пора уходить. Она разражается слезами:
— И это после всего того, что сделал мой сын для родины… Пусть стыдится правительство!..
Приехавшие уходят обратно по деревянному мосту. Анри в камере. На нем снова куртка с номером, вшитым в рукав.
Наутро бессрочный приветствует его с преувеличенной любезностью:
— Позволь поздравить тебя…
Ну, как ответить ему? Ударом? Но этого-то он, возможно, и добивается. На этом могут сыграть негодяи.
Анри молча проходит мимо.
Симона, Симона!.. Когда-то он снова встретится с нею?
Они увиделись летом. Анри опасно заболел. Все сразу сказалось: камера с заколоченным окошком в Тулоне, сырая тюрьма, вынужденное томительное безделье, скверная пища. Эту болезнь многие испытали в гитлеровских лагерях. Ее приносит истощение. Она называется гнойной экземой. Человек становится не похож на себя. Он не может открыть глаза. Угрожающе поднимается температура.
Была послана телеграмма в Розьер. Почтальон, старый знакомый семьи, молча передал ее сестре Анри, работавшей в палисаднике. При этом он выразительно поглядел на окна дома. Предосторожность не мешает — он не видит матери Анри. Сестра осужденного кивнула головой — это был знак благодарности почтальону. Да, предосторожность оказалась нелишней. Мать снова прихворнула. Телеграмму скрыли от матери. Срочно выехали отец и Симона. Они сказали, что едут на очередное свидание. Их провели в лазарет. Анри поднял пальцами веки, чтобы увидеть Симону, стоявшую у его койки.
ОТВЕТ СТРАНЫ И ОТВЕТ МАТЕРИ
Осень 1951 года.
Поджигатели войны считают, что они основательно укрепили свои позиции, и потому предпринимают такие действия, которые можно считать прямым вызовом борцам за мир.
