Владимир Тучков - Дважды не живут
И вдруг, несомненно, от наглого и бесцеремонного удара ногой, распахнулась дверь, стукнув ручкой по кирпичной кладке стены.
АППЛЕТ 12. БЫКОВ НЕ УЧАТ, А МОЧАТ
В подвал вошли трое столь характерных людей, что даже человек, не вполне знакомый с современной русской действительностью, с первого взгляда угадал бы в них бандитов низового звена.
Это, действительно, были таганские быки, пришедшие в неурочный час с «инспекцией». То есть постращать Кривого Чипа, чтобы тот работал поинтенсивней и выдавал побольше «товара».
– Шнурок, – угрожающе спросил Чипа самый омерзительный из них, – что это ты тут, твою мать устроил?! Почему посторонние?! Кто такие?!
Танцор решил перехватить инициативу, изобразив на лице туповатую непроницаемость чиновника средней руки:
– Гражданин предприниматель, у вас в учредительных документах ничего не говорится о дополнительных сотрудниках. Ведь так?
Он недоуменно посмотрел вначале на Чипа, я потом на быков, совершенно «не понимая» – кто это такие. «Не замечая» их чудовищных татуировок, бритых ЛБОВ и характерной косолапой походки – носками вовнутрь-И продолжил:
– Если это ваши сотрудники, то вы должны платить за них единый социальный налог. Чего, как мне известно, вы не делаете. Это прямое нарушение закона о груде и налогового реестра Российской Федерации. Нарушение грубое!
Чип хоть и был туповат, но просек игру, жалко втянул голову в плечи и замямлил:
– Господин инспектор, да я еще не успел. До сих пор сам справлялся. А теперь стало трудно, у меня же справка из диспансера, я вам еупоказывал, и вчера взял троих дополнительных работников. Сейчас их бухгалтер оформляет. Как только оформит, то сразу же все и заплачу. У меня все по-честному. Мы, молодью предприниматели, закон уважаем. И если сколько надо, то всегда пожалуйста…
В общем, сюжет был направлен в нужное русло. Быки начали стыдливо переминаться с ноги на ногу, понимая, что наехать на этого конкретного дятла, начинать разговоры разговаривать – совсем без мазы, потому что он пришел понты лимонить, а им надо тупить втихую, адекватно. А то встрянешь не по-детски и на крайняк попадешь.
И тут стремительно, словно кирпич с крыши, встрял Дед, отсутствие старческого маразма у которого с лихвой восполнялось схематизмом мышления, сформировавшегося за годы битничества.
– Ребята, – возопил он радостно, – заходите! Мы тут такую хреновину против монополистов затеваем!
И его понесло. Понесло со страшной силой прямо на пороги, которые переламывают кости, а потом выносят очумевшее от боли и ужаса тело к водопаду, низвергающему тело со стометровой высоты в страстные объятья неминуемой смерти.
И остановить Деда, кроме как ударив перфоратором по инфантильной балде, было невозможно. Он взахлеб рассказывал о том, что «скоро мы сделаем сорок тыщ фальшивых пластиковых карточек», показывал жестами, как эти карточки «мы будем совать в банкоматы и забирать деньги, которые украли у рабочих банкиры-монополисты». И так далее, и тому подобное. Хоть снимай на видео и демонстрируй студентам, готовящимся стать психиатрами, в качестве интереснейшего клинического случая.
Танцор прекрасно понял, что сейчас начнется в подвале. Переглянулся со Следопытом. И они, дабы ошеломить врага внезапностью, без всяких словесных прелюдий кинулись в бой.
Первые тридцать секунд удача была на стороне команды Танцора. Один бандит лежал на полу, приходя в себя от удара по голове перфоратором. Двое других все никак не могли понять – почему же бьют их, в то время как должны были бить они.
Однако вскоре их неповоротливые нейроны выстроились в нужную схему и начали посылать в конечности правильные сигналы. А сраженный перфоратором наконец-то поднялся, страшно возмутился и начал наступать на обидчиков.
И хоть Танцор когда-то изучал в Щукинском училище карате, но его движения были более декоративны, чем эффективны. И хоть Следопыт в своем ментовском прошлом эпизодически тренировался на живых людях, но сказывалось длительное отсутствие практики. И хоть ботинки Стрелки были стремительны и тяжелы, но она была женщиной.
Что же касается Деда, то он считал себя интеллектуалом и драться не мог ни при каких обстоятельствах, не желая рисковать самым дорогим, что у него было, – головой. Испуганно жался в углу и Кривой Чип, воля которого была уже давно подавлена таганским криминалитетом.
В общем, результат драки был предрешен. Кого-нибудь сгоряча, скорее всего, убили бы. Оставшихся посадили бы на цепь и заставили клепать карточки для банкоматов.
Конечно, Танцор мог вытащить ствол, с которым он никогда не расставался, и положить одного, а то и двоих. Но не получилось бы. Не смог бы он этого сделать. Так уж был устроен, что для убийства ему необходимо было как следует подготовить себя, взрастить в сердце ненависть к жертве, что называется «вжиться в роль». А эти трое для него были всего лишь мудаками – безмозглыми, ущербными и отчасти несчастными.
И Танцор с ужасом понимал, что ему проще умереть, чем размозжить пулей голову своего убийцы. Понимал и уже лишь отмахивался, не причиняя врагам ощутимого вреда.
– Танцор, – орала Стрелка, – мочи их!
Но он не мог.
И вдруг все прекратилось.
Сгоряча никто даже и не услышал нескольких шлепков. Лишь с удивлением увидели, как осел, как завалился на спину один бандит. То же произошло и со вторым. Третий же раскрылся изумленно, словно вспомнил что-то необычайно важное, сделал четыре неестественных шага, от которых Стрелка в ужасе посторонилась, и рухнул, ударившись головой об угол стола.
У входной двери стояли двое совершенно незнакомых убийц. Несомненно, профессиональных, уже давно зарабатывающих на жизнь именно таким экстремальным способом. Это было совершенно очевидно не столько по результату, без какого бы то ни было напряга достигнутому в считанные секунды, сколько по лицам: спокойным, уверенным и даже довольным, что все так ловко вышло.
Один из них уже спрятал пистолет. Второй, видимо, отправляя какой-то свой коронный ритуал, заглянул в ствол и что-то шепнул. Потом крутанул барабан, приставил дуло к левой ладони и нажал на курок. В гробовой тишине, наполнявшей подвал, щелчок прозвучал более чем отчетливо.
Танцор понял, что тот хладнокровно считал во время стрельбы. И это был действительно ритуал, а не пародия на русскую рулетку.
Потом Хохмач – несомненно, его звали именно так – засунул пушку за брючный ремень, прижал палец к губам и сказал: «Т-с-с-с!» После чего они ушли.
***
В себя пришли довольно скоро, потому что время сулило самые непредсказуемые неожиданности с летальным исходом. Даже Кривой Чип поскулил минуты полторы, подошел к одному из трупов, скоренько зачем-то поблевал на него, на том и успокоился.
