Александр Демченко - Поднебесный гром
— Надеюсь, Валерий свет Александрович, в будущем такого не повторится?
— Не повторится.
— Расскажи о себе.
— Окончил школу летчиков-испытателей. До этого три года в Чернигове был инструктором. Сейчас к вам направили. Вот и все.
— Негусто, — думая о чем-то своем, тихо сказал Андрей.
— Что — негусто? — спросил Волчок.
— Наверное, и в переделках успел побывать, а?
— Один раз садился на вынужденную.
— Вот это уже биография! А помалкиваешь.
— Так не те условия! — оживился Волчок, озорно поведя глазами.
— Ну ладно, вместе пуд соли съедим — тогда получше друг друга узнаем. — Андрей поднялся и обернулся к Струеву: — Зайдем к Вострикову, Лев Сергеевич, надо представиться. — И они направились к выходу.
Целый день Аргунов ворошил накопившиеся за полтора месяца документы, знакомился с конструкторскими изменениями на самолете, ходил по ангару, по стоянке, провел тренаж в кабине. На следующее утро он подозвал к себе Струева.
— На каком основании ты сократил программу ввода в строй нового летчика? — жестко спросил он.
Струев выдержал его строгий взгляд.
— Мне Востриков предложил.
— Предложил?
— Когда начальник предлагает — считай, что приказывает.
— Где — так ты слушаешься, а где… Не отвык еще от своей привычки в воздухе нарушать дисциплину и других за собой тянешь?!
— Кого — других?
— Волчка. Человек у нас без году неделя, а вон уже что вытворяет.
— Это у него в задании было — проверка прицела над точкой.
— Я его сегодня проверю! — повысил голос Аргунов. — Передай ему, пусть готовится.
Он спустился в диспетчерскую.
— Наташа, спарка готова? — спросил он у белокурой девушки, что-то писавшей за столом.
— Ага, и полетный лист я уже выписала.
— Отлично.
Аргунов разыскал Волчка в комнате отдыха. Тот лежал на диване, рассматривая журнал.
— Извини, Валера, что я отрываю тебя от приятного занятия, но наш корабль к полету готов.
Волчок вскочил:
— Я тоже готов!
— Задание уточнил?
— Конечно!
Аргунов насмешливо оглядел тщедушную фигурку Волчка, спросил:
— А именно?
— Полет в зону на малой высоте. В зоне выполнить два виража, две петли и так далее.
Аргунов нахмурился:
— Что «так далее»?
С лица Волчка медленно сходило дурашливое выражение, он понял, что переиграл.
— Виноват, — поправился он и повторил задание.
— Теперь другое дело, — терпеливо выслушав его, сказал Аргунов. — Пошли одеваться.
Облачаясь в гардеробной комнате в высотный костюм, Аргунов украдкой поглядывал на Волчка — что-то нравилось в нем и что-то не нравилось одновременно. В этом человеке уживались какая-то неистощимая веселость, жизнерадостность и в то же время птичья бездумность, легковесность, что ли.
«За Волчком глаз да глаз нужен», — думал Андрей.
— А что, ты разве без перчаток полетишь? — спросил он, когда стали выходить.
— Не люблю в перчатках.
— Напрасно. В перчатках гораздо удобнее.
Волчок, недовольно поморщившись, взял перчатки.
Автобус отвез их к самолету.
Едва приняв от механика доклад, Волчок, не осматривая самолет, хотел было уже юркнуть в кабину, но Аргунов укоризненно покачал головой.
Волчок кинул на него недовольный взгляд и осмотрел машину.
— Покатай-ка меня! — точно не заметив перемену в настроении Волчка, сказал Аргунов, усаживаясь в кресло с ярко пламенеющими по бокам рычагами.
— Со всем нашим удовольствием.
Самолет взревел и рванулся вперед. Секунда, вторая… пятая… одиннадцатая… Плавный отход от земли — и бешеный боевой разворот через плечо.
«Ого!» — удивился Аргунов, но не проронил ни слова: зачем сдерживать инициативу летчика, пусть покажет, на что он способен.
— Вам третья зона, — передал в эфир руководитель полетов Володя Денисюк.
— Вас понял: третья зона.
Самолет упрямо лез вверх.
— По заданию — полет на малой высоте, — напомнил Аргунов.
Волчок снизился, но недостаточно, и Аргунов взял управление на себя.
Они шли над волнистой поверхностью водохранилища так низко, что у Валерия захватило дух.
Перемахнули водохранилище, и Аргунов передал управление. Волчок облегченно вздохнул и поднабрал высоты.
Внизу раскинулась слегка всхолмленная равнинная местность, кое-где покрытая барашковыми островками леса и перевитая голубыми прожилками безымянных речушек. Небо было исполосовано перистыми облаками, хмарился задымленный горизонт — близился теплый фронт, и оттого погода явно портилась.
— Третью занял, разрешите работать? — доложил Волчок.
— Разрешаю.
Пилотаж начался с традиционных виражей, затем обрел вертикальный характер.
Волчок старался вовсю, кидал машину из одной фигуры в другую, сотворял немыслимое количество восходящих и нисходящих бочек, точно нанизывая вращающуюся вокруг своей оси машину на невидимую нить, а Аргунов молчал, как будто его не было в самолете. Он только раз урезонил:
— Не раздражай машину, помягче с ней, помягче.
Когда весь арсенал фигур иссяк, машина вымученно легла на горизонт и поплыла как бы в невесомости. Стало легко после жестоких перегрузок, терзающих металл и человека. Отдыхали. Но этот блаженный отдых длился недолго.
— Андрей Николаевич, покажите что-нибудь, — попросил Волчок.
— Что тебе показать? Тебя, вижу, ничем не удивишь.
Это прозвучало похвалой.
— Ну что-нибудь, на ваше усмотрение.
— Ладно, беру управление! — Аргунову и самому хотелось после отпуска отвести душу.
Он подвигал ручкой, пошевелил педалью — машина отзывалась на каждое движение.
«Полный контакт», — удовлетворенно отметил Аргунов и перевернул машину через крыло. На пикировании, когда скорость наросла, он крикнул:
— Терпи, казак, атаманом будешь!
Включился форсаж и словно подстегнул машину; легкой птицей взвилась она вверх, оставив под собой и землю, и размытый горизонт, и накатившаяся чугунная тяжесть перегрузки вдавила летчиков в сиденья, уродовала, корежила лица, оттягивала вниз щеки и как бы в злобной ярости пыталась сорвать с них кислородные маски. Лишь только сквозь темную наволочь в глазах начинал прорываться неясный желанный горизонт, машина снова устремлялась ввысь.
Двойная полупетля — вершина летного мастерства. Кто из молодых пилотажников не мечтал выполнить ее! Но по силам она только самым опытным. Не ищите описания этой фигуры в наставлениях по производству полетов. Она не относится к обязательным. Не каждому истребителю подвластна эта сложнейшая фигура. При ее выполнении незначительный просчет грозит потерей скорости, срывом в штопор.
