Александр Бруссуев - In vinas veritas
— Будто в других компаниях дела обстоят иначе?
Действительно, экономия во всем — кредо работы всех судовладельцев. Поэтому они и покупают по дешевке завалявшиеся миниатюрные гидрокостюмы — они на порядок дешевле нормальных.
Вообще, вся беда флота в том, что он, по большому счету, если и тонет, то не от пресловутого человеческого фактора, а от самой страшной европейской болезни — от жадности. Хотя, конечно, иногда и господа штурмана ставят суда на подводный отстой, но это не так уж и часто. Все немецкие, голландские и некоторые другие собственники за копейку удавятся. Экономят на всем: на постельном белье, на моющих средствах, на рабочей одежде, на снабжении необходимыми запчастями, на еде, в конце концов. Чувство голода — спутница моряка. Чем важней капитан для кампании, тем скуднее рацион блюд. Поэтому, проработав пятнадцать лет в море, я никогда не здороваюсь с капитанами, если случайно доведется с кем-нибудь из них на берегу встретиться. Эти ребята, а особенно немецко-голландский их контингент, эталон скупердяйства. А нам теперь — страдай тут от невозможности добраться до кладовой.
— У меня идея, Саша, — сказал я.
Он повернулся ко мне с таким видом, будто наперед знал, о чем я буду говорить.
— Завтра я попрошу Стюарта, чтоб он стрельнул на пару часов у тех парней, что попались нам сегодня по дороге, какое-нибудь самое захудалое подводное обмундирование. Уверен, если пообещать за это блок сигарет, не откажут.
— Зачем откладывать на завтра то, что можно сделать послезавтра? — отреагировал старпом, — пойдем сами с этими военными ныряльщиками переговорим. По голове не стукнут. Все равно, коньяк мы весь выдули.
Я не преминул согласиться, тем более что в новой обувке я снова чувствовал себя ходоком на длинные дистанции.
17
Аквалангисты были у своего сарайчика. Теперь их стало человек на пять больше, и все они друг за другом прыгали с пирса в море ногами вперед. На мой взгляд, странное развлечение.
Мы постояли поблизости для вежливости, провожая взглядами каждого сиганувшего с берега, потом подошли поближе. Как отвлечь парней от столь увлекательного занятия, я понятия не имел. Но на помощь нам пришел самый вежливый из подводников: он на негнущихся ногах сделал нам навстречу пару шагов, задрал маску и поинтересовался:
— Чем могу быть полезен для Вас?
Это был высокий широкоплечий мужчина чуть постарше нас. Пшеничного цвета волосы чуть выбивались из-под тесной резиновой шапочки. Смотрел он вполне доброжелательно, поэтому старпом в двух словах изложил ему суть нашей просьбы.
— Парни, а, может, я и сам на что сгожусь? Это прикольно поплавать по затонувшему судну. Если Вы не возражаете, я сейчас у старшего отпрошусь на часок. Так, говорите, Вам только люк открыть?
— Да, да, — хором закивали мы головами. А про себя я с облегчением вздохнул, что не придется лезть самому в такую мокрую и холодную воду.
Через полчаса аварийный выход стал доступным для проникновения внутрь любому, кто пожелает. А осуществивший этот подвиг шотландец Алекс Скотт с ластами под мышкой восхищался буйством стихии, превратившей некогда крепкое судно в гору покореженного металлолома.
Действительно, зрелище было удручающим: многотонные крышки трюмов были закатаны в трубочку, кнехты валялись на палубе, как поверженные пешки на шахматной доске, с выдранными креплениями, кормовой кран продолжал стоять, но под неестественным углом, вмятины по фасаду надстройки. Поневоле приходили в голову мысли о ничтожности человека и могуществе океана.
Я спросил Алекса:
— Вы, наверно, дайверы. Или спасатели?
Он заулыбался и ответил:
— Почти.
— А точнее? — попытался уточнить Саша.
— Специальная служба, — серьезно произнес шотландец и поспешил откланяться. Побежал нырять в воду.
— Скотина, — кивнул на его затянутую в резину спину старпом.
— Почему это? — даже опешил я. — Бесплатно сплавал для нас. А мы ему даже блок сигарет позабыли предложить.
— Просто имя такое созвучное. Он ведь Алекс Скотт — скотина, по-нашему, по-буржуински. Ладно, время для контроля нашего золото — валютного запаса. Полезли!
Мы легко спустились по трапу аварийного выхода до коридора, где помимо помещения гирокомпаса находилась небольшая каютка, опечатанная в закрытом положении судовой печатью. За коридором спускались прямо в воду ступени лестницы. Я поежился:
— Как в «Пиратах 20 века».
— Точно. Однако приступим! — произнес Саша и достал из кармана связку ключей.
Дверь раскрылась, но ничего толком разглядеть не удавалось.
— Темно, как у негра, — резюмировал он.
— Понял, понял, сейчас слазаю за фонарем, — сказал я и умчался в поисках света. Отсутствовал я крайне недолго, во всяком случае, луч из карманного прожектора высветил старпома в той же позе, что и была при моем уходе.
— Ты сгонял прямо со световой скоростью, — ухмыльнулся он и начал перечислять наши активы:
— Сигареты. Конечно, «ЛМ». Две коробки. Не густо. Неужели некурящий экипаж? А вот с алкоголем полный порядок. Коньяк в канистрах. Пять штук — не хило. Виски разнообразные — девять литров. Баккарди — три. Досадно. Водка — двенадцать, единого абсолютовского стандарта. Вино в кирпичах — бессчетно. Ага, а вот это у нас парочка ликеров. И только один ящик пива. Странно! Будем перетаскивать в пустеющие каюты. Лишь бы кто ненароком не обнаружил, как мы тут перемещаемся.
Операция прошла удачно. Теперь можно было и окунуться в работу.
18
В далекой Канаде Брайан, который Адамс, нацедил себе в бокал кампари, воткнул на стакан обсыпанный сахаром лимон и отправился в ванную комнату. Пусть на сегодняшний день все считают, что с алкоголем у него полностью завязано, но стаканчик хорошего горячительного напитка еще никому не портил настроения. И пока никто не видит, можно позволить насладиться столь плебейской смесью: кампари с лимоном.
Позади трудная неделя, впереди не менее напряженный уикенд. Поступило приглашение выступить в Лондоне в живом концерте, посвященном «Золотому юбилею» королевы, честь, конечно, большая. Расслабиться по большому счету и некогда, разве что на несколько минут в ванне с бокалом в руке. Что Брайан с удовольствием и проделал: залез в горячую воду и начал потягивать алкоголь, заедая кислым фруктом. Просто кайф! В голове начали рождаться мотивы, мотивчики и просто отдельные ноты. Вот он, краткий миг уединения, наслаждаться которым можно в полной мере лишь тогда, когда круглые сутки представляешь собой реального «паблик — мена».
В это же время, проплатив за достоверную информацию о нынешнем местоположении звезды, на крыше соседнего дома разворачивал маленькую рамку, с которой нынешние лозаходцы ищут воду, в сторону предполагаемых апартаментов Адамса небольшой человек. Он ловко не вылезал из тени, легко и непринужденно избегая освещенных участков. Наконец, зафиксировав рамку на штативе, подключил к ладоням и лбу подобие датчиков для снятия кардиограммы сердца. Сел, легко придав ногам позу лотоса. Провода от датчиков и рамки терялись внутри легкого походного рюкзачка, лежавшего поодаль. Человек замер, проделал интенсивную дыхательную гимнастику, выставил руки по сторонам от направленного на соседний дом металлического каркаса ладонями от себя и перестал дышать.
