Ромен Пуэртолас - Невероятные приключения факира, запертого в шкафу ИКЕА
Итак, на обложке будет изображена старая желтая машина с надписью «Такси» по бокам, мчащаяся на полной скорости по улицам Нью-Дели. И два персонажа. Шофер, бородатый толстяк со взлохмаченными волосами. И молодой человек на костылях, который стремительно пересекает улицу перед машиной, несмотря на то что ограничен в движениях.
Аджаташатру улыбнулся в темноте.
Безумный водитель – это было несколько романтизированное воспоминание о парижском шофере такси с его сумкой-холодильником, а сам он был воплощен в образе инвалида, перебегавшего через дорогу.
Заглавие будет что-нибудь вроде «Бог ездит на такси».
Теперь, когда у него уже имелись обложка и заглавие, факир был полностью готов начать писать роман. Ведь именно так, кажется, и начинают?
Тогда он снял рубашку, достал деревянный карандаш ИКЕА и принялся излагать на ткани, в темноте историю, порожденную его воображением.
* * * Глава перваяОн плохо понимал, почему в самолет нельзя проносить с собой вилку, ведь можно убить и шариковой ручкой. Он плохо понимал, почему в салон самолета нельзя проносить с собой нож, хотя пассажирам бизнес-класса выдают металлические, чтобы они могли есть на подносе, не теряя достоинства. На самом деле он плохо понимал все эти меры безопасности, ведь можно убить и голыми руками. Если следовать этой логике, наверное, лучше было бы перед посадкой ампутировать пассажирам руки – это ведь тоже опасное оружие? Или перевозить их в багажном отсеке – как животных, подальше от притягательной кабины пилота?
(Как эту собаку, которая слушает сейчас мою историю, а ее блестящие глаза – единственный ориентир в кромешной тьме? Книга «Бог ездит на такси» расскажето нравственных терзаниях молодого террориста, слепого камикадзе, афганца, отзывающегося на имя Валид Наджиб, за несколько минут до посадки в самолет по направлению к Соединенному Королевству. Почему слепого? Наверное, потому, что сам я в эту минуту нахожусь в темноте. Ведь в принципе пишут о том, что знают. Сцена будет происходить в аэропорту Коломбо в Шри-Ланке, террорист выберет его отправной точкой, чтобы не вызывать подозрений. Итак, продолжаю.)
Мужчина все больше и больше нервничал, все время откладывая проход через металлоискатель, отделявший его от зоны контролируемого доступа, он пошел и заперся в туалете. В действительности он спрятал в своей полой белой трости такое количество взрывчатки, что ее хватило бы, чтобы взорвать в воздухе самолет, на котором он полетит. Слепые подозрений не вызывают.
Он прекрасно разработал свой план, но его охватил непреодолимый страх. Не страх смерти, поскольку он истово верил в свое дело и умереть за него было бы огромным счастьем. Его терзал страх, что его арестуют до того, как он сможет привести в исполнение свой план(синдром грузовика, который замедляет ход и останавливается?).
Но он все продумал. Уже полгода он оттачивал каждую деталь своего последнего путешествия. Ему удалось раздобыть фальшивый паспорт гражданина Шри-Ланки, который выглядел как настоящий, и такую же британскую бизнес-визу на короткий срок. На нем был сшитый по мерке серый костюм, в руках небольшой портфель-дипломат с документами, относящимися к его вымышленной фирме, банка особой краски, которую он должен подарить автомобильной компании «Уоксхолл», английский вариант «Опеля». Он также вез образцы последних красок, которые его предприятие выставило на рынок, среди которых были «красная пума» и «синяя черепаха». Тысячи нюансов цветов. Слишком много для слепого! Его сценарий был обкатан, отскакивал от зубов, был на кончиках пальцев, как шрифт Брайля, на случай, если ему будут задавать вопросы. Он сделал все, что было в его силах. Остальное – воля Аллаха.
Не снимая черных очков, он ополоснул лицо водой. Если бы он не был слепым, то увидел бы в зеркале, висевшем в туалете, старого, элегантного, гладковыбритого господина. Ничто не указывало на то, что он собирается взорвать самолет в воздухе над Аравийским морем, вскоре после взлета.
Валид Наджиб пощупал стены и вытащил из большой металлической коробки несколько бумажных салфеток, которыми вытер руки. Потом он решительно направился в зону контролируемого доступа, он знал этот маршрут как свои пять пальцев. Его трость обследовала здесь каждый квадратный сантиметр. Десятки раз он ходил по этим плитам, сначала в сопровождении, потом один.
Наконец он добрался до одной из двух очередей, которые вели к контрольному устройству, и извинился перед ожидавшим там пассажиром, которого на ходу толкнул. Сначала он снял пояс. Служащий аэропорта помог ему избавиться от остального – пиджака и портфеля.
Наконец через несколько секунд подошла его очередь пройти через металлоискатель.
(Хорошо, у меня есть начало. Продолжим. Собака пролаяла три раза, чтобы сообщить, что именно этого она и ждет.)
Глава втораяИстория продолжилась в небольшой шри-ланкийской тюрьме. Наш слепой террорист попался с поличным и без лишних слов приземлился именно здесь. Его не приговорили к смерти, но провести жизнь в этой вонючей берлоге было не лучше.
Валиду Наджибу выдали одеяние – бхикку, которое когда-то, наверное, было красным, но после многочисленных стирок стало оранжевым, как в Гуантанамо. [29]
Афганец узнал, что это была тога, которую носили местные монахи, а узникам ее давали для очищения души. В любом случае то, что она была застиранного красного цвета, для него не имело никакого значения, поскольку он все равно никогда не сможет ее увидеть.
В его наборе вновь прибывшего также лежало жесткое полотенце, десять маленьких кусочков мыла (если в душе они падали на пол, подбирать их не рекомендовалось) и пластмассовая гребенка.
Итак, в тот же день он оказался в семиметровой камере. Поскольку он был старым и слепым, его поместили всего лишь еще с одним заключенным. Остальные ютились вчетвером, а то и впятером. Здесь не хватало мест на всех.
Его сокамерника звали Деванампия.
– Как Деванампия Тисса – царь Шри-Ланки, основатель Анурадхапура. Очень приятно, чужестранец.
Шриланкиец вежливо протянул руку вновь прибывшему. Тот не отреагировал. Тогда, увидев его темные очки, Деванампия понял, что он слепой.
Афганец немного говорил по-сингальски, на языке, который щекочет нёбо, а его звуки похожи на отрывистые хлопки. Это облегчило первое общение. Затем Деванампия вбил себе в голову, что должен научить его этому языку. Свободное время у них было. И уже скоро они могли пускаться в длинные разговоры о мире, Боге и о том, что в нем должно звучать слово Божье.
Даже если шриланкиец не разделял радикальных мыслей своего напарника, то позволял себе высказывания о том, что люди должны руководствоваться верой и религией и что отсутствие духовности, от которой страдает Запад, может лишь расшатывать основы человеческого существования на Земле. На других планетах религии нет, и ясно, во что это вылилось: там нет жизни. Ясно как день!
Как-то утром, когда они возвращались из душа, слепой спросил у Деванампии, есть ли окно у них в камере. Шриланкиец подумал, что его сокамерник замышляет план побега.
– Я часто слышу шум города, машин, звонки велосипедов и чувствую запах перца с рынка. Тебе повезло: у тебя есть глаза и ты способен видеть мир таким, какой он есть. Не можешь ли ты описать мне, что ты видишь из окна? Меня это успокоит.
С этого дня Деванампия каждое утро рассказывал о том, что происходит снаружи. Он объяснил, что окно состоит из трех толстых перекладин, но все-таки через него видна рыночная площадь перед тюрьмой. В центре прилавки с брезентовыми навесами на случай дождливой погоды или жары. На огромных деревянных подносах раскладывают разноцветную еду. Вокруг постоянно кишат зеваки. На этой площади всегда царит оживление, и поэтому трудно представить, что всего в нескольких метрах за внушительными каменными стенами для сотни заключенных жизнь остановилась.
Слева на площади стоит большой дом, видимо принадлежащий кому-то богатому. Если встать на цыпочки, можно разглядеть краешек бассейна, где иногда, в чем мать родила, купается дама европейского вида с кожей ослепительной белизны. Но она почти сразу же исчезает за огромными деревьями, которые, наверное, посажены здесь, чтобы скрыть интимную жизнь обитателей и не давать волю воображению арестантов.
Справа находится вокзал, и часто оттуда доносится лязг тормозов проезжающих поездов.
А впереди, между тюрьмой и рынком, проходит широкий проспект, по которому двигаются всевозможные транспортные средства. Быки, впряженные в телеги, современные автомобили, рикши, грузовики с товаром, битком набитые автобусы – пассажиры гроздьями висят на окнах, лежат на крыше или теснятся на подножках. Велосипеды, куча велосипедов, на которых сидят по двое или по трое, мопеды из пятых рук, перепроданные сюда из Англии. И повсюду, куда ни посмотришь, люди, люди, люди…
