Владимир Саксонов - Искатель. 1963. Выпуск №2
— Стреляй же, черт тебя возьми!
Черный кружок становится громадным, заслоняет весь мир. Мэтью уже чувствует, как что-то острое и горячее проходит сквозь живот. Противное ощущение!
Хочется оказаться за тридевять земель отсюда, на Южном полюсе например. Но он делает шаг вперед. Он еще успевает обругать себя за больное воображение. Не придумал ли он сам все преступление? Йилд мог покончить с собой с перепугу. Землетрясение? Что там еще будет! Ведь он может остаться живым.
Но Мэтью делает шаг вперед, и еще, и еще…
— Стой же, стреляю! — голос солдата срывается на визг.
Сейчас выстрелит. Мэтью закрывает глаза.
Удары бича с присвистом. Короткое щелканье. Звон в ушах.
Мэтью останавливается, расслабленно свесив руки. Отдувается, стирает пот. Молодец солдат, сделал что требуется. Дал очередь в воздух.
Придерживая болтающуюся кобуру, бежит к воротам офицер. Мэтью слышит, как солдат оправдывается плачущим голосом:
— Сумасшедший какой-то! Лезет на ворота, обезумел со страху. Никаких предупреждений не слушает.
— Я Мэтью, Патрик Мэтью! Вызовите мне мастера Торроу! Преступление! Угроза катастрофы!
Остается четырнадцать минут, когда Мэтью и Торроу рядом бегут по гулкому настилу эстакады. С Джеком легко. Он все понимает с полуслова.
— Какие негодяи, Мэт! Но слушайте, что же делать? Ведь бомбы-то взорвут по радио.
В самом деле, по радио! Провод можно перерезать, как перережешь радиоволну? Остается тринадцать минут. Мэтью хлопает себя по лбу.
— Соображать надо, парень. Бомба-то на большой глубине под землей, радиоволны туда не доходят. Приказ пойдет по радио, но с ретрансляцией через твой ультразвуковой пульт. Отключай ультразвук.
Молодой мастер бежит к пульту. Что-то там не ладится с отключением, а время не ждет. Мэтью хватает гаечный ключ, змеятся стеклянные трещины, вспыхивают искры. Мэтью бьет с остервенением. Нетрудное дело — ломать.
Осталось девять минут.
— Джек, мобилизуй всю свою связь — радистов, телефонистов, селектор.
Они выбегают из кабинета управления. И тут кто-то толкает Мэтью.
Ноги заплетаются, и он летит на дощатый настил. Хочет встать и не может. Настил, скрипя, накреняется, словно палуба судна, Плещет залив, гул катится под землей… Включили-таки землетрясение, даже на восемь минут раньше срока!
Ветер проносился по берегу, стонут потревоженные деревья. Но Мэтью понимает: землетрясение не состоялось. Так себе удар, на пять-шесть баллов. Выступ «Сона-бис» устоял и спас Аурицию от катастрофы… временно. На месяц, а может быть на час.
Определенные круги той страны которой угрожает землетрясение, хотели бы повернуть историю вспять. В провокационных целях они готовы даже разрушить родной край.
И это они пытаются сделать так, чтобы проект Грибова не был осуществлен, — взрывают заряды не вовремя и не те, которые следует. А в неудаче можно будет обвинить советского ученого.
Но люди доброй воли побеждают. С помощью Грибова им удается отодвинуть срок грозного стихийного бедствия, а затем и предотвратить его.
Север ГАНСОВСКИЙ
ГОЛОС
Не беспокоит, синьор?.. Вы понимаете, эту бритву я купил полгода назад и еще ни разу не точил. Конечно, она уже садится. Но страшно отдавать. Сами знаете, как теперь точат…
Синьор, кажется, иностранец?.. Чувствуется по акценту. Да и потом, когда живешь в таком городишке, как наш, знаешь каждого, кто приходит к тебе в парикмахерскую. Вам понравился наш городок? Конечно, в Италии таких много. Но наш Монте Кастро все-таки город особенный. Синьор слышал что-нибудь о театре Буондельмонте и о певце Джулио Фератерра?.. Да-да, многие считали, что он станет рядом с самим великим Карузо. Так вот, вся история происходила в нашем городе, на наших глазах. Театр Буондельмонте — это у нас. А Джулио живет здесь рядом. Он мой сосед. Больше чем сосед.
Что вы сказали?.. Только один год? Нет, синьор, гораздо меньше. Джулио Фератерра выступил всего три раза, и этого было довольно, чтобы мир затаил дыхание. Первый концерт прошел почти незамеченным, а последний слушала вся Италия. Но больше он уже не пел. Никогда в жизни… Самоубийство? Нет, что вы! Никакого самоубийства. Просто у Джулио был сделанный голос. Один бельгиец… Вернее, один бельгийский хирург…
Как, синьор ничего не слышал об этом? Ну, тогда синьору просто повезло. Потому что я-то знаю эту историю из первых рук. Но прежде чем говорить о Джулио, нужно сказать несколько слов о театре Буондельмонте.
Синьор видел театр?.. Нет? Но тогда синьору, наверно, известно, что такое «концерты Буондельмонте»? Понимаете, старый граф Карло Буондельмонте — дед нынешнего владельца — построил в трех милях от городка виллу, чтобы раз в пять лет там могли собираться настоящие ценители и слушать лучших певцов и музыкантов Италии. Выступить на сцене Буондельмонте — это уже большая честь. Но если вас там признали, можете считать себя действительно выдающимся артистом. С рекомендацией Буондельмонте примут в Ла Скала и вообще на любую оперную сцену мира.
Старый граф не продавал билетов на концерты, нет. Он даже оплачивал дорогу тем, кому это было не по средствам. При старике вы тут не встретили бы заокеанских миллионеров с раскрашенными дочками. Тогда в зале сидели знатоки: преподаватели пения, артисты, музыканты. Никто не обращал внимания, если у человека рукава на локтях протерлись. Сейчас, при внуке старого графа, все совсем по-другому. Билеты на концерты продаются. А поскольку в зале всего четыреста мест и концерты бывают только раз в пять лет, можете себе представить, по каким ценам.
Но так или иначе, концерты продолжаются. Первый был в 1875 году, и с тех пор их состоялось шестнадцать. По времени должно бы восемнадцать, но один пропустили перед первой мировой войной, а второй — в сорок пятом году. Внук старого графа сидел тогда в тюрьме у американцев. Как военный преступник.
Простите, я еще немного направлю бритву… Так вот, вы сами понимаете, что наш городок живет только этими концертами. Конечно, мы не можем покупать билеты в театр. Но ведь в зале Буондельмонте работают наши люди: билетеры, уборщики, буфетчицы. И у каждого есть родственники и знакомые.
Я сам был на всех концертах, синьор, начиная с 1910 года и кончая последним в 1960 году. Я видел здесь много знаменитостей, когда я был молод. Бессмертного Карузо. Густава Малера, прятавшего все понимающие глаза за толстыми стеклами очков. При мне по коридорам виллы Буондельмонте осторожной походкой, словно боясь запачкаться, проходил Артуро Тосканини со своим длинным прямым носом и густыми бровями… Я многое видел здесь. Да что я — я уже старик! Остановите сейчас на улице любого мальчишку-разносчика и спросите его, кто лучше делает трель — де Лючиа или де Лукка. И он вам ответит правильно.
Одним словом, именно в таком месте, как наш Монте Кастро, и должно было случиться то, что случилось с Джулио Фератерра. А началась вся эта история во время последнего концерта, в 1960 году.
Этот Джулио, надо вам сказать, был парень как парень и отличался от других только тем, что среди всех одержимых музыкой жителей нашего городка был самым одержимым. Несколько человек в Монте Кастро имеют радиоприемники — нотариус, мэр города, трактирщик и еще двое-трое. Обычно по вечерам, если передают хороший концерт, владелец приемника выставляет его на окно. Кругом собирается народ. Одни слушают молча, другие подпевают, третьи громко восторгаются — все по-разному. Но никто не умел слушать музыку так, как Джулио Фератерра.
Вы понимаете, при первых звуках какой-нибудь канцонетты он застывал на месте как… как несгораемый шкаф. Можно было окликнуть, толкнуть его — он только отчужденно оглядывался. Он не слушал музыку, он жил ею. И вы чувствовали, что все его тело, каждый нерв поют в тон тому, что он слышит. Иногда он выходил из неподвижности, приподнимал руки и не то чтобы дирижировал, как любят делать некоторые, а словно ласкал звуки, пытался нащупать в воздухе пальцами их бегущие, ускользающие очертания.
Эта страсть приносила ему много неприятностей. Вообще он был парень ладный и ловкий, веселого нрава, старательный — его охотно брали на работу лавочники и мелкие местные помещики. Но часто дело кончалось скандалом: отправляясь по какому-нибудь поручению, он просто не доходил до места, заслушавшись по дороге музыкой. Даже со своей любимой девушкой Катериной он постоянно ссорился из-за этого же самого.
Так вот, можете себе представить, синьор, как этот Джулио должен был ждать очередного концерта на вилле Буондельмонте. Один он слышал в пятьдесят пятом году — ему тогда было 20 лет. Потом он отслужил в армии, вернулся и еще за год до нового концерта стал готовиться к тому, чтобы проникнуть на виллу. Сначала ему удалось поступить садовником в парк, а перед самым съездом певцов, в августе, его назначили помощником осветителя в театре. Мечта его сбылась — он мог увидеть и услышать все.
