Андрей Салов - Семь смертей Лешего
Основной массе отбракованной картошки уготована иная участь. В конце концов, она тоже окажется в желудках пограничников, но гораздо позднее, придя туда более извилистым путем. Основная масса забракованной картошки варилась другим поваром, - звериным. Несколько дней подряд, он мог побаловать вверенную на попечение живность вареной картошкой, которую та поедала с превеликим удовольствием, даже полусырую и с кожурой. На заставе, помимо лошадей и коров, имелось два десятков свиней, предназначенных на корм солдатам. И покуда они не дошли до кондиции, их нужно кормить и иногда баловать такими деликатесами, как картошка, или иной, забракованный овощ.
Когда подходил к завершению продуктовый сезон, приходящий на смену угольному, начинался третий этап заготовительных работ. Теперь он касался звериного поголовья, обитающего на заставе, и несущего службу. Приходили машины с овсом для лошадей. Овес сгружался в специальное хранилище, так называемый овсяник, откуда его потом черпал конюх.
Помимо лошадей, чьим основным кормом было сено и овес, от данного злака не отказывались и свиньи, тем более что выбора у них и не было. Раз в день их кормили деликатесами, когда приносили с кухни емкость с отходами, картофельными очистками, объедками и черствым хлебом. Это у них случалось, как правило, на обед. На завтрак и ужин, свинячьему племени была уготована похлебка из муки с овсом. В двухсотлитровую бочку, до половины заполненную водой, засыпалось несколько ведер муки низшего сорта и столько же ведер овса. Все это тщательно перемешивалось и этой бурдой кормилось вечно визжащее, и требующее пищи, свиное племя.
Выгружались машины с зерном и мукой, а затем наступал черед сенника. Сено, упакованное в брикеты, аккуратными штабелями укладывалось внутри вынесенного за пределы заставы, строения. Зимой сено пойдет в ход, причем не только на корм скотине.
Когда запасы продуктов были сделаны, на заставу прибывал очередной караван машин, который опорожнялся без солдатского участия. Вереница бензовозов, каждую осень прибывала на заставу, чтобы слить содержимое, в ее бездонные емкости. Как пчела над цветком, крутился возле машин старшина заставы прапорщик Рева, блестя глазами и радостно потирая руки предвкушая навар, который после дележки с начальником, обещал быть отменным.
Осень, заполненная хозяйственными делами, отнимавшими все свободное от службы время, пролетела незаметно. Не успел Лешка толком осмотреться, как на заставу свалилась зима, со всеми полагающимися ей неприятностями, вроде пронизывающего ветра, мороза. Сама обстановка вокруг с наступлением зимы мало изменилась. Те же угрюмые скалы, редкая чахлая растительность в виде колючих кустов барбариса, жухлая рыжая трава.
Внешне изменилось только одно. Стало гораздо тише. Реки, сбегающие с горных круч и постоянно грохочущие, стихли. Стремительное безумство вод сковал толстый лед, через толщу которого наружу не доносилось ни единого звука. Отныне тишина будет царить над крохотным человеческим мирком, затерявшимся где-то в горах, до самой весны. А когда на улице станет тепло и воздух прогреется до определенных температур, в уснувшей под ледяным одеялом реке начнется движение. Река начнет взрываться, и вся округа оглохнет от грохота лопающегося под нажимом талых вод толстенного льда. Несколько дней и ночей будет грохотать над рекой канонада. С каждым новым днем, силы зимы, зажавшие реки в ледяные тиски, будут слабеть. И однажды ледяной панцирь не выдержит. Сначала треснет, зальется мутными речными потоками, а потом, взорвавшись, развалится на множество осколков. Освободившаяся от ледяных оков река, с радостным рокотом унесет обломки вниз по течению, к китайцам.
Но до весны еще далеко, а у наступивший зимы, свои правила и законы, по которым надлежало жить несколько бесконечно-долгих месяцев. Зима была скупа на снег. За полтора года, что провел Лешка на заставе, снега он так и не увидел, если не считать заснеженных горных пиков на сопредельной территории. Но горы слишком далеки и высоки, белоснежные снеговые шапки венчали их вершины даже летом. И хотя на снег зима была жадна, на все остальное, она не скупилась. Холодно было до жути. Но, если взглянуть зимой на термометр и на основании его показаний судить о том, что находится за пределами теплых стен казармы, то можно было решить, что на улице теплынь. Термометр редко пересекал отметку в 10 градусов ниже нуля, большую часть зимы, расположившись в пределах от 5 до 10 градусов мороза.
Но это, ровным счетом ничего не значило. Не зря по пути к заставе они преодолели несколько перевалов и бесчисленное множество горных круч. Теперь и застава, располагались на одной из таких круч. Застава «Узенгегуш» считалась высокогорной, располагаясь на отметке 3800 метров от уровня моря. А это значит разреженный воздух и недостаток кислорода. Присутствие двух речек, одной вблизи заставы, а второй вплотную граничащей с ней, делали воздух влажным и стылым.
Все эти компоненты прекрасно дополняли друг друга, формируя ни с чем не сравнимый климат. В горах при 5 градусах ниже нуля, легче обморозиться и замерзнуть насмерть, нежели в долине при минус 30. Прелесть горного климата Лешка ощутил на собственной шкуре, едва зима дошла до кондиции, сковав ледовым панцирем, бурные горные реки.
Если пеший наряд «дозор» можно было выдержать, без риска замерзнуть насмерть, то с другими видами нарядов, все было не так просто. Пеший «дозор» зимой, - милое дело. Пройтись пешочком по свежему воздуху 10, 15, а то и 25 километров в один конец, а затем вернуться обратно на заставу, что может быть полезнее для молодых организмов. Тем более что ветер не препятствовал прогулкам, потому как в ущельях его практически и не было, бродил он где-то высоко над горами. Гораздо хуже, если назначался конный наряд. То, что хорошо летом, зимой не вызывало восторга. Езда только шагом, при этом голова должна крутиться на 360 градусов, чтобы видеть все, что делается впереди, по бокам и сзади. Не потерялся ли ведомый, не подкрадывается ли с тыла коварный враг.
Сидеть два, а то и три часа в седле неподвижным истуканом, у которого движется только голова, удовольствие не из приятных. И хоть одет ты в шубу и валенки, в утепленный зимний комбинезон, но холод всегда находит лазейку. Проскальзывает сквозь нагромождение свитеров и начинает свое пакостное дело. К тому времени, как конный наряд прибывает к конечной точке маршрута, нет у бойца более заветного желания, как спрыгнуть на землю и побегать, или упасть и отжаться, сделать кучу нелепых на первых взгляд телодвижений, призванных разогреть застывшую кровь.
