Василий Ардаматский - "Сатурн" почти не виден
— Товарищ Старков! Докладывает подполковник Марков. Нахожусь…
— Михаил Степанович, здравствуйте! — перебил его Старков.
— Докладываю.
— Ладно, ладно, доложите лично. Я же увижу вас еще сегодня. Командующий фронтом заверил, что в течение часа предоставит вам самолет. Какая у вас там погода?
— Прекрасная. Солнце. Жарко.
— Кому жарко?
— Как кому? Всем жарко, товарищ Старков.
На том конце провода послышался смех.
— А я думал, жарко только немцам… Насчет Кравцова не волнуйтесь! Мы уже установили с ним прочную связь. Савушкина я отозвал в Москву. Все вы тут нужней. Словом, давайте сюда.
Марков вернулся в домик, где работали Рудин и Бабакин. Здесь его ждала одна радостная встреча. Явился Будницкий. Он был уже в армейской форме.
— Вы что же это, дезертировали от нас? — смеялся Марков, обнимая своего верного коменданта.
— Никак нет, товарищ подполковник, — серьезно ответил Будницкий. — Вы же сами про учебу мне говорили. Вот я и решил перво-наперво пройти военную академию. Командую вот ротой разведки.
— Ну что ж, это, как говорится, по нашей специальности. А все ж, если отзовем, не удивляйтесь и не брыкайтесь. Как это вы нас нашли?
— Я ж командир роты разведки, а не интендантской. А потом у меня в роте почти все мои бойцы… — Будницкий посмотрел на стенные часы и вытянулся. — Служба есть служба. Надо бежать. Просьба у меня одна: доложите обо мне, как положено, командованию дивизии НКВД. Как я, словом, нес у вас службу…
— Будет доложено… — Марков снова обнял Будницкого. — Спасибо вам еще и еще раз…
Будницкий попрощался со всеми и убежал. Марков через окно увидел, что Будницкий садится в сияющий на солнце лаком офицерский «мерседес», и захохотал, подзывая к окну товарищей.
— Смотрите на этого черта! Вот хозяйственный мужик — у него машина получше, чем у того генерала…
Прибежал полковник Иващенко. Плюхнулся на стул, начал вытирать лоб платком.
— Только на войне так бывает, — рассказывал он, вытирая лоб и фуражку синим платком. — В одной штабной комнате я выбиваю для вас самолет, и у меня ничего не выходит: нет у них самолета, и все. А в это же самое время в соседней штабной комнате человек охрип, передавая во все концы приказ разыскать вас и отвезти на аэродром, где вас ждет самолет на Москву. Вот, пожалуйста, это за вами… — Иващенко показал в окно на зеленый штабной автобус.
…Самолет летел низко и, как казалось Маркову, мучительно медленно. Внизу сонно проплывала покореженная войной летняя земля. Но и такой она выглядела здесь совсем мирно, а главное, была своя, родная, безопасная, совсем не та, что пряталась в ночи, когда они летели из Москвы к тому первому своему болоту… Но почему так медленно летит самолет?
Рудин сидел рядом с Галей. Они смотрели на землю и, как дети, радовались, глядя на то, что делалось внизу. Самолет летел невысоко, и все было отлично видно, только будто в уменьшенном масштабе.
— Смотри, женщина достает воду из колодца…
— А вон горелый танк. Видишь? Интересно, наш или не наш?
— Гляди, поезд! Пассажирский! Вот чего давно не видел.
Так они читали землю до самой Москвы. Когда под крыльями самолета появилась московская окраина, Рудин вдруг крикнул:
— Смотри, ребята мяч гоняют в одни ворота!
Галя посмотрела на него, а потом сказала:
— Не хочу на ребят смотреть, все Коля наш вспоминается…
Бабакин неосторожно сел рядом со Щукиным. Веселая его натура рвалась наружу. Его так и несло острить и смеяться. А Щукин молчал, как камень. Смотрел в окно и словно ничего там не видел. Он молчал, думал, болтовня Бабакина его раздражала, хотя он и старался это скрыть. Бабакин уже давно хотел пересесть от него и, увидев внизу Москву-реку, ринулся сообщить об этом Гале и Рудину.
К прибытию марковцев в приемной Старкова стало тесновато. Здесь собрались почти все, кто так или иначе был связан с операцией против «Сатурна». Всем им хотелось увидеть своих товарищей, возвращавшихся после опаснейшей работы. Но это, однако, совсем не означало, что, когда марковцы наконец появились, им была устроена какая-то шумная или, не дай Бог, сентиментальная встреча. Их окружили. Им жали руки. Шутливо поздравляли с приездом. Задавали вопросы вроде: «Ну как вам там жилось?» Задавали, зная прекрасно, что в ответ услышат: «Нормально», и не ожидали другого ответа. По-дружески поталкивали их в грудь, подмигивали. Но было при этом в глазах всех этих людей, именно в глазах, что-то неуловимо теплое, свое, что для марковцев было дороже всего на свете. Они были взволнованы гордым ощущением боевого товарищества и своей принадлежностью к нему.
Старков обнял и расцеловал каждого. Здороваясь, он подозрительно молчал и отводил взгляд. Только встретившись со Щукиным, на мгновение замер и уже со своим обычным выражением лица протянул ему руку.
— Спасибо, — отрывисто произнес он и вернулся к столу.
Расселись вокруг большого стола. Старков посмотрел на часы.
— Прежде всего нам надо отпустить товарища Щукина. Через час отходит его поезд на Барабинск. Сейчас, товарищ Щукин, вам дадут билет и отвезут на вокзал. Ваша семья предупреждена и ждет вас. А через месяц вы вернетесь, и тогда мы решим, что вам делать дальше. Я еще раз благодарю вас за помощь. Скажу вам прямо: все остальное в вашей судьбе будет целиком зависеть от вас. Только от вас.
Щукин встал и тихо сказал:
— Благодарить вас должен я. Спасибо…
— А теперь поговорим, как говорится, по-семейному, — сказал Старков, дождавшись, когда Щукин вышел. — Да, интересно, как он поведет себя в семье? Скажет ли им всю правду?
— Думаю, что скажет, — сказал Рудин.
— Кстати, Рудин. Нужно будет вам, не откладывая, написать все, что вы думаете о Щукине. Надо разобраться по справедливости со всеми его делами.
— Я напишу…
— Где список?
Марков положил перед Старковым два засургученных пакета.
— Вот. Но его надо склеить.
Старков вызвал по телефону начальника технического отдела, передал ему пакеты.
— Работа сверхсрочная. Через час список целенький должен лежать у меня на столе.
Старков по очереди оглядел всех сидевших за столом и сказал:
— Печати особой усталости на вас я что-то не вижу.
— А мы отпуска и не просим, — сказал Рудин. — По крайней мере я.
— Отпуск вы все же получите. Все. Двухмесячный.
— А как Кравцов? — спросил Марков.
Старков улыбнулся.
— Ему с отпуском придется повременить. Он продолжает действовать в зондеркоманде СС. Сначала он находился в Осиповичах, а теперь его зондеркоманда в районе Барановичей. Решили его там оставить. Пока… — Старков встал. — Сердечно помянем погибших: Добрынина, Колю и бойцов Будницкого. — Когда все встали, он добавил: — На войне, как на войне.
