Николай Непомнящий - 100 великих приключений
— Это бессмысленно, ведь скоро начнёт темнеть.
— Я знаю, Герд, что это будет нелегко, но… но я должен по крайней мере попытаться! Не могу же я сидеть здесь, ничего не делая и даже не пробуя что-нибудь предпринять!
— Да, конечно.
Тем временем снег начинает падать ещё гуще. Ольц заворачивает своего друга в двойную меховую куртку, обёртывает его поверх спальным мешком и чехлом от палатки. И оставляет ему всё, что у них есть из съестного: банку консервированных фруктов. И прежде чем начать свой спуск, ещё раз кладёт руку на плечо друга:
— Держись, Герд. Я скоро вернусь, не падай духом! Я тебя отсюда вытащу!
Спуск был невероятно тяжёл. Снег падал так густо, что Ольц едва видел на пару шагов впереди себя. В конце концов около восемнадцати часов, когда солнце на экваторе уже садится, он достиг в полном изнеможении хижины, где, на его счастье, застал американцев и зимбабвийцев. В нескольких словах объяснил им ситуацию. Один альпинист тут же тронулся в путь к другой хижине, где, как он знал, имелся набор для оказания скорой помощи и даже радиопередатчик. Путь в темноте был чрезвычайно опасен, но зимбабвиец дошёл и послал сигнал SOS в полицейский участок в деревне у подножия Кении.
Новость распространилась со скоростью молнии, и кенийский «Маунтин-клаб» на месте выработал план спасения. Но, как мы помним, всё происходило не в Австрии или Швейцарии, а посреди Африки. «Маунтин-клаб» — это всего лишь общество любителей-энтузиастов со штаб-квартирой в Найроби. И состоит это общество скорее из людей страстных, чем опытных, и к тому же их трудно собрать вместе. У кенийских любителей скалолазания не было ни достаточного опыта, ни снаряжения для подобной спасательной операции. Но они знали, что раненый человек не должен оставаться наверху. И они сделали всё от них зависящее.
Пока спасательная служба созывала всех имеющихся поблизости скалолазов, Роберт Чамберс, президент клуба, со скудным набором первой помощи уже был у подножия горы.
В это время мужественный зимбабвиец, который послал сигнал SOS, вернулся в хижину, где Ольц в нетерпении ждал новостей. Близилось утро. Появились медикаменты и пришла добрая весть, что спасатели уже на пути к горе. Ольц снова воспрянул духом и спросил собравшихся, готов ли кто-нибудь из них пойти наверх к Юдмайеру, как только рассветёт. И вскоре вместе с одним американцем он уже тронулся в путь.
Снег валом валил до полудня. Оба альпиниста были тяжело нагружены и вскоре устали. Кроме того, американец был скорее мужественным, чем опытным человеком. И в конце концов, потеряв время, они должны были отступить, остановившись всего за какую-нибудь сотню метров от Юдмайера. Ольц рухнул на снег не в силах сделать больше ни одного шага.
Тем временем группа из восемнадцати скалолазов и двадцати носильщиков прибыла к хижине. Был уже вечер. Мистер Чамберс, президент клуба, и ещё четверо альпинистов пришли первыми. У них был с собой радиопередатчик и подобие носилок, нечто вроде корзины, которую предполагали использовать для переноски раненого. И, кроме того, они принесли с собой хорошую новость: из Найроби к ним на помощь уже вылетел вертолёт.
Вторая ночь прошла в напряжённом ожидании, и поэтому для Юдмайера она пролетела как одна секунда.
28 сентября. Восход солнца. Небо уже очистилось от облаков. В сопровождении итальянского альпиниста Ольц ещё раз пытается подняться вверх. За ними идут сразу две группы. Одна из них несёт с собой импровизированные носилки. После полудня Ольц с итальянцем достигают того выступа скалы, над которым лежит Юдмайер. Они видят его. Но он не шевелится. И даже тогда, когда они громко окрикивают его, — никакого ответа. Юдмайер уже пятьдесят часов один. А последние две ночи были просто ледяными. Как он смог их пережить?
Но Юдмайер пережил. А теперь он просто был не в силах пошевелиться. И даже тогда, когда услышал их крики. Ольц и итальянец уже рядом с ним. Юдмайер едва в состоянии пошевелить губами:
— Освальд? Я думал… ты тоже… сорвался.
Ольц делает ему укол. Морфий. Затем пытается связаться по радио с хижиной, чтобы сообщить о том, что Юдмайер жив. Но передатчик отказывается работать.
И снова наступает ночь. И обоим ничего не остаётся, как ждать рядом с Юдмайером и надеяться на скорый приход помощи. Однако только на следующий день, около полудня, помощь наконец прибывает.
Ольц делает Юдмайеру ещё один укол и закрепляет сломанную ногу. Затем привязывает друга к носилкам, которые притягивают к спине самого сильного из скалолазов, англичанина. Юдмайер мертвенно бледен. Видно, что вынести эту боль он не в силах.
— Нет, у нас ничего не получится. Уберите эту корзину! Он умирает!
Ольц старается изо всех своих сил. Но что он может сделать без запаса крови? И снова наступает ночь. И снова необходимо ждать следующего дня.
Мало-помалу Ольц теряет всякую надежду. Было так сложно добраться до Юдмайера! А теперь он слишком ослаб, чтобы вытащить его на себе. А переживёт ли его друг эту ночь? Единственный, последний их шанс — это вертолёт. Но чтобы воспользоваться этим шансом, сперва надо перенести раненого ниже. И наконец, на следующее утро, едва встаёт солнце, новая надежда. Все прислушиваются: вертолёт! И пилот, которому сам чёрт не брат. Он уже пытается приземлиться где-то поблизости! Но — о ужас! — винт задевает скальную стенку, и вертолёт камнем падает. Пилот, тридцативосьмилетний американец-доброволец, погибает на месте.
Это была их последняя надежда… Юдмайеру с каждой минутой становится всё хуже. С тяжёлой степенью обморожения, высокой температурой, он страдает от лихорадки и, когда едва слышно пытается попросить воды, то уже не может проглотить ни капли.
Освальд Ольц сделал всё возможное. Ни на одну минуту он не оставлял своего друга в беде. Но сейчас уже знает, что не сможет его спасти. Он накрывает Юдмайера, впавшего в кому, куском полиэтилена. Но в это время на сцене появляется ещё один герой этой истории. Это отец Юдмайера, который находился в своём доме в Инсбруке и до поры до времени ничего не знал о происшедшем. Рано утром 1 октября ему звонит один друг:
— Ты ещё не читал сегодняшних газет?
— Нет! А что там?
Как можно осторожней друг сообщает Юдмайеру-старшему, что его сын скорее всего уже умер, и так даже будет лучше для него самого, потому что он был тяжело ранен и находился в коме на высоте в 5 километров и никто не мог ему помочь. Против ожидания господин Юдмайер остаётся спокойным. Он молчит только мгновение, а затем спрашивает:
— Что можно сделать?
— Я боюсь, ничего. Всё уже перепробовано. — И друг рассказывает, что пишут по этому поводу газеты.
