Георгий Тушкан - Первый выстрел
В темноте он переложил велодок под рубаху, а за ремень засунул огромный револьвер, который одни из подходивших партизан называли большим смит-вессоном, а другие — морским наганом. Охотников взять морской наган было много, да патронов к нему не было. Юра же обнаружил, что к нему подходят патроны от японской винтовки. «Вот здоровый, как пушка! Чего доброго — на пятьсот шагов ахнет! — радовался Юра новому приобретению. — Хорошо бы попробовать». Он слез с повозки и пошел к находившимся впереди партизанам, готовый тоже выстрелить, когда те начнут стрелять. Но партизаны сидели и разговаривали так спокойно, словно никакого врага и в помине не было. Радовались удачному бою:
— Офицеров уложили не меньше полсотни, а наших потерь — восемь человек… Они еще друг дружку понабьют, будь здоров! А начальник гарнизона из города сбежал. Полковник их, который убит, говорят, из штаба Врангеля приехал голицынское вино попить. Допился!.. Здорово архиповская тройка сработала: и телеграф и телефонную станцию в дым разбили, начисто отрезали связь с Судаком…
— Ребята, а начальник городских стражников полдня в нужнике сидел, в яме, — смеясь, говорил молодой партизан. — Потом только узнали. А писаря коменданта с печатью, бланками и шифром в плен взяли, с собой везем. Пригодится…
— И еще пленные есть. Сына помещика Неффа заложником взяли. Сынок этот помещицкими карателями командовал, — рассказывал партизан-бородач.
— Главное, братцы, не это. Главное — оружие, одежду, продовольствие везем! Организованно, по плану склады взяли.
Вскоре подошли два бойца и передали приказ двигаться — впереди все спокойно.
— Не убег? — опросил Бескаравайный вернувшегося Юру.
— Охранял! — Юра показал морской наган и рассказал о своем открытии — японские патроны подходят.
— Баловство!.. Ну и башка трещит…
Въехали в Таракташ. Нигде ни одного огонька. Но людей, молчаливо стоящих на улицах вдоль стен, было немало. Кое-кто из них также молча подходил к прибывшим партизанам и жал руку.
Юре несколько раз казалось, будто он видел Юсуфа. Или показалось? Он громко позвал его.
Юсуф словно вынырнул из темноты:
— Ты звал меня? Что надо?
— Сейчас нас отпустят. Но я попрошу, чтобы меня оставили. Сходи утром к нам домой, скажи тихонько папе, что я у партизан. Пусть не беспокоится…
— А вас не отпустят… Я слышал разговор. Мулла и богатые запретили давать подводы. Дальше поедете.
— Правда? — обрадовался Юра.
Но Юсуф уже исчез.
Юра спросил Бескаравайного.
Тот подумал и сказал:
— Впереди Салы. Только нам ни большой шлях, ни Феодосия, ни Карасубазар, ни Симферополь ни к чему. Это не наши места. — Потом неожиданно спросил: — Что это за татарин?
— У нас работал. Хороший человек. Четыре Георгия. Звали в татарский эскадрон — не пошел.
— А ну, кликни кого из командиров.
Юра нашел того унтер-офицера, который спас его от Мышонка.
Бескаравайный посоветовал ему оставить тяжелораненого в Таракташе, у верного человека, и назвал Юсуфа. Тот ушел. Но как только колонна вышла из деревни, подводы остановили и раненого унесли. Юсуфа при этом не было.
Пока стояли, еще двое раненых с повозки перешли к своим на можару с сеном.
Бескаравайный перевернулся на другой бок и положил голову на подушку.
— Будто кувалдой по башке тарабанят. В случае чего, ты меня, браток, ежели засну, буди. Пригляди за моим конем, чтоб какой любитель чумбур не отвязал… Кинь ему сена… Арбуза бы соленого…
— Кровь у вас сочится, — сказал Юра. — Надо перевязать. — И, стараясь сделать это как можно аккуратнее, сменил окровавленную повязку.
— Трогай! — раздалась команда.
— Никуда не трогай! — закричал стоявший впереди Умар. — Сменить в Таракташе обещали! Дальше не поедем! Разгружайте!
Сзади тоже послышались голоса:
— Разгружай! Обещали до Таракташа!..
Из темноты донесся голос Мокроусова:
— Всех подводчиков ко мне!
Юра тоже подошел.
— Товарищи! — обратился к ним Мокроусов. — Татарские буржуи не дали подвод и запретили беднякам помогать нам, а ссориться с местным населением нам не с руки. Вы — народ трудовой, сознательный и должны понимать, что одно дело, когда вас мобилизуют возить что-либо беляки, а другое дело помочь своим. Разве вы за черного барона Врангеля и его банду помещиков и спекулянтов? Разъясняю — скоро вас отпустим. Дальше Садов не поедете.
— Обманешь! — с отчаянием в голосе крикнул Умар.
— Не обману. Мы уйдем в горы, а там, сами знаете, колесных дорог через хребты, где мы ходим, нет.
— А наших лошадей не возьмешь? — опросил Умар.
— Лошадей ваших не возьмем, — обещал командир. — А сейчас проголосуем, кто хочет ехать, а кто нет. Кто за то, чтобы помочь своим, поднимите руки!
— Товарищ командир, ты не слушай Умара. Мы поедем! — сказал кто-то из подводчиков.
— Поедем! — крикнул Юра.
— Что там голосовать, поехали — и все!
— Кому же тогда помогать, как не своим!
И все же командир, хотя и было темно, заставил проголосовать. Только Умар не поднял руки. Колонна двинулась дальше.
Часа через полтора остановились.
— Аджибей, немецкая колония!.. — пошло от одного к другому. Несколько бойцов отправились в селение.
Умар ушел в темноту. «Сбежал все-таки. Даже своих коней бросил», — решил Юра. Но вскоре Умар появился с большим ворохом сена в руках, бросил его к ногам лошадей, разнуздал их.
— Где взял? — быстро спросил Юра.
— Там! — махнул Умар рукой в темноту.
Убедившись, что его лошади дружно принялись за еду, он взял веревку и опять отправился за сеном. Юра сейчас же отвязал вожжи и поспешил следом. Стог душистого горного сена оказался в пятидесяти шагах от дороги. Юра сложил вожжи вдвое, свалил на них сено и поволок по земле. Серый уже издали показывал ржанием нетерпение. Юра разнуздал его, отпустил чересседельник, бросил ему охапку, вторую положил на задок повозки коню Бескаравайного и снова побежал к стогу. Он сходил еще два раза, разбудил Бескаравайного, помог слезть, расстелил сено на повозке, а сверху положил матрас, и хотел опять идти за сеном, но Бескаравайный его остановил:
— И так вздыбились, сидим, будто куры на насесте, как бы вниз отселе не загреметь.
— Не для себя стараюсь — для лошадей, — ответил Юра.
— Пущай едят, а будет речка — напоим.
Вернулись партизаны, ходившие в поселок. Принесли четыре винтовки, пять охотничьих ружей, три револьвера и пригнали отару баранов.
— У кого свободно? Кому положить?! — крикнул один.
