Анатолий Королев - Искатель. 2014. Выпуск №8
— Но по времени не сходится, — наморщил лоб инспектор уголовного розыска. — Вы позвонили в отделение полиции в десять часов, а на месте происшествия были, с ваших слов, в седьмом часу утра. Не стыкуется, Марья Ивановна.
— Все так, — кивнула Фомина. — Сначала я хотела сразу же позвонить в полицию, но затем передумала. Отвязала Чапу, и мы ушли с ней на улицу.
— Передумали? — удивился Вадим. — Почему?
— Не хотела, чтобы меня из-за этих наркоманов таскали к следователям и по судам. Доказывай потом, что ты не верблюд.
— Но позже все же позвонили? Почему? Совесть замучила?
— Если честно, то совесть действительно мучила, — призналась Марья Ивановна. — Но в полицию позвонила совсем не под воздействием угрызений совести, а потому что вдруг до меня дошло, что я оставила в квартире отпечатки своих пальцев. Был минутный порыв — вернуться в квартиру и стереть отпечатки. Но вовремя удержалась.
— И что вас остановило?
— Подумала, что все отпечатки пальцев не уничтожить, так как невозможно было вспомнить, за что хваталась. Могла сама себе навредить.
— В верном направлении мыслите, Марья Ивановна, — заметил Вадим, — тогда следствие поставило бы перед вами очень серьезный вопрос: «А с какой целью уничтожили отпечатки своих пальцев, в первую очередь — с газовой плиты? А не с целью ли сокрытия своего преступления?» Ведь со своими отпечатками вы стерли бы и отпечатки пальцев других людей. А когда нет никаких отпечатков, то поневоле напрашивается вопрос о чьем-то преступном умысле. Тут бы вы, действительно, сами себя перехитрили.
— Может, вы своим якобы откровенным признанием хотите сбить полицию с толку? — колюче посмотрел на Марью Ивановну старший лейтенант Осипов. — Признайтесь, это вы открыли газ, чтобы избавиться от надоевшего соседства наркоманов?
— Началось! — всплеснув руками, выкрикнула возмущенная Марья Ивановна. — Так и знала, что будете меня подозревать. Лучше бы я вам не звонила. Так мне и надо, дуре!
Вадим счел нужным вмешаться:
— Успокойтесь, гражданка Фомина, инспектор уголовного розыска только предположил. Работа у нас такая. Когда начинается расследование, то подозревать можно любого, но это не говорит о том, что вас обвиняют. Однако если к вам возникнут вопросы, то мы вас еще побеспокоим.
— Я все рассказала, больше добавить мне нечего, — сердито обронила Марья Ивановна и, круто развернувшись, ушла в свою квартиру. Прежде чем закрыть за собой дверь, она с обидой выдохнула: — Ну и дура же я, вот дура!
В этот момент дверь пятьдесят четвертой распахнулась, и возникший на пороге судмедэксперт устало изрек:
— А соседка была права — все пострадавшие мертвее мертвых. Смерть наступила примерно в третьем часу ночи. Точнее смогу сказать только после вскрытия.
— Какова причина смерти? — подступил Вадим к Селиванову. — Марья Ивановна заявила, что в квартире был газ, поступавший из незакрытой газовой печи, и что она открыла окна для проветривания.
— Пока конкретно ответить на ваш вопрос не могу, — покачал головой судмедэксперт и, торопливо выйдя на площадку, с жадностью закурил, — вскрытие покажет. Но могу засвидетельствовать, что запах бытового газа в помещении присутствует. Правда, весьма слабой концентрации. Этому, возможно, посодействовали открытые окна.
— А где ваши санитары? — поинтересовался инспектор Осипов. — Пытаются оживить трупы?
— Шутка неуместна, молодой человек, — недовольно отреагировал подполковник Селиванов. — Санитары перекуривают на балконе и ждут команды. Им предстоит нелегкая работа.
— Извините, товарищ подполковник, — смутился Осипов.
Судмедэксперт неохотно махнул рукой в его сторону.
— Нечего извиняться, старший лейтенант. Уголовному розыску присущ черный юмор. Это все же лучше, чем не иметь юмора совсем.
Эксперт-криминалист подполковник Белов глубоко вздохнул и, посмотрев испытующе на Вадима, произнес:
— Ну что, следователь, наша очередь, командуй. Тебе, вижу, впервые пришлось столкнуться с такой кучей трупов? Ты, мой юный друг, даже в лице изменился. Привыкай.
— Ничего, привыкну, — вздохнул Вадим и тихо распорядился: — Пойдемте!
Вошли.
Обоняние уловило оставшийся легкий след ушедшего газа и какой-то тревожный запах мертвых тел. Трупы молодых ребят в различных неестественных позах лежали везде: в комнате, на кухне, в ванной и в туалете. Задранные рубашки, всклокоченные волосы, искаженные лица, изо рта вывалились длинные посиневшие языки. У всех были открытые, вытаращенные глаза, в которых застыло страдание и немой вопрос: «Что со мной?» Многие держали скрюченные пальцы у горла, как это обычно делают задыхающиеся люди. Один пострадавший, навалившись на унитаз, заглядывал внутрь, словно хотел что-то там разглядеть. Другой свесился в ванну: рубаха на нем задралась на голову, обнажив худое мальчишеское тело. В комнате следователя поразил труп белобрысого худющего парнишки лет шестнадцати. Он был раздет до пояса и смотрел на Вадима с хулиганской усмешкой, показывая язык. Тонкие, исколотые шприцами руки его были раскинуты в стороны, а кисти сжаты в кулаки. Правый кулак крепко сжимал использованный шприц. Черноволосый парень, на вид постарше блондина, в одних трусах, но в многочисленных наколках, повис одной рукой на ручке балконной двери, словно пытался перед смертью открыть ее. Сам хозяин квартиры, лысый, пожилой, с многодневной щетиной на бледном лице мужчина без левой ноги, сидел на кухне на стуле со сломанной спинкой, навалившись спиной на стену с грязными, во многих местах оборванными обоями. Сбоку, прислоненные к косяку двери, пригорюнились два потертых костыля. У хозяина, в отличие от пострадавшей молодежи, глаза были закрыты и рот плотно сжат. Создавалось впечатление, что пожилой человек устал и, присев отдохнуть, уснул. По всей квартире — грязь, обрывки газет и полиэтиленовых пакетов, пластиковые бутылки из под пива, использованные шприцы. Видно было, что шприцы занимали в кипучей жизни притона особое положение.
Они были и в шкафу с посудой, и на пустом холодильнике. Даже с большой натяжкой назвать это помещение жильем было весьма сложно. Похоже, ремонта здесь не было долгие годы.
— Как в фильме ужасов по Стивену Кингу, — прошептал потрясенный Вадим, обращаясь к эксперту-криминалисту, — а ведь мне все это еще и в протоколе осмотра места происшествия надо описать. Да-а, испытание. На всю жизнь запомнится.
— Крепись, мой юный друг, — подбодрил подполковник Белов и защелкал фотоаппаратом со вспышкой. — Ты по доброй воле выбрал работу следователя?
