Игорь Подколзин - Искатель. 1968. Выпуск №6
— Вам в помощь выделяю опергруппу. Ее возглавит старший лейтенант Калитин.
— Старший лейтенант Калитин. Записано.
— Через час Калитин будет на месте. Предупредите ваш народ и эксперта, чтобы дождались его. У меня все. Будь здоров.
— Все понял. Всего хорошего, товарищ комиссар.
Начальник управления вызвал дежурного, распорядился, чтобы принесли еду и чайку покрепче.
— Толковый работник этот Люстров. Вместе служили. Похрамывает после фашистской мины, но еще вояка. Дай бог другим.
Вошел дежурный со срочным пакетом, и, пока начальник управления знакомился с его содержимым, Павел машинально подсчитывал число разноцветных планок на кителе комиссара. Восемнадцать правительственных наград!
— Садись вон за тот столик в сторонке и спокойно поешь.
— Да зачем, Борис Константинович? Я не голоден.
— Дисциплины не чувствую, старший лейтенант. Не теряй времени. Я тоже буду пить чай.
Павел взялся за яичницу и бутерброды. Комиссар подсел к нему и, со вкусом прихлебывая очень горячий чай из большущей фаянсовой кружки, начал говорить, как бы стараясь сам себя в чем-то разубедить.
— Случай один произошел в районе у Люстрова. Ограбили сберегательную кассу. И тоже не без каменных работ. Обнаружили тяжелый молоток и гвоздодер: жулики их припрятали внутри. В случаях ограбления меховых магазинов кувалду и шлямбур находили на месте?
— Да, преступник ими в основном орудовал.
— И будь здоров как орудовал. А чего же он инструменты бросал? Пригодиться могли бы в другой раз.
— Они тяжелые, громоздкие. А ему дай бог справиться с теми манто, что он каждый раз утаскивал. Меховая шубка ведь от килограмма до двух тянет, да и места занимает порядочно даже в сложенном виде.
— А ты что, следственный эксперимент производил?
— Было такое дело, товарищ комиссар. Когда десять шуб в куль бумажный сложили, сверточек получился весьма заметный. С таким на улице показываться — все равно что закричать: «Держите, я вор!»
— А он, может, не один, а два или даже три сверточка делал? Спешить ему незачем. Вся ночь в запасе.
— Я тоже так полагаю.
— А отверстия, говоришь, гладкие?
— Абсолютно. Не жалел труда, чтобы не зацепиться случайно за острый выступ и не оставить клочок своей одежды.
— Матерый волчище.
— И умный, расчетливый. Пробивал отверстие тютелька в тютельку. Сорок шестой размер у него. Мы по очереди все лазали — только с таким размером плеч можно протиснуться в пролом.
— И никаких следов?
— Словно метелочкой после себя подметал и тряпочкой протирал
— Вот-вот! И здесь так же. Но очень уж в этой сберкассе все аккуратно. Чересчур. Чуешь? Погоди, погоди. Ты что в окно уставился? Устал? Может, все-таки поспишь? А мы кого-нибудь пошлем?
— Да нет, товарищ комиссар. Это у меня манера такая, думается почему-то так легче.
— Ага. Тогда, значит, бери машину и прямым ходом туда. Там толковый эксперт наш действует. Бурштейн. Знаешь ее?
— Опытный криминалист.
— Помозгуйте вместе. Завтра вечером доложишь результаты.
— Есть, товарищ комиссар.
* * *Час ночи… Сберегательная касса не очень большая. Расположена в старом трехэтажном доме в районе Марьиной рощи. Когда-то в этом помещении был магазин, если судить по большим витринам; сейчас они забраны изнутри металлическими решетками. Двойные двери с прочными запорами.
Войдя, Павел поздоровался с работниками милиции. Одни из них сидели за узким столом около стены и писали свои, нужные в таких случаях бумаги. Другие стояли группой, переговаривались, покуривая, обсуждали происшедшее.
Навстречу Павлу поднялась полная, средних лет женщина, с черными стрижеными волосами. Форма капитана милиции казалась на ней случайной и сидела нескладно. Большие карие глаза, вдумчивые, глубокие, очень красили ее продолговатое, с полным подбородком лицо.
— Очень здорово, что именно вы приехали, Павел Иванович, — сказала она, улыбаясь.
— Здравствуйте, Софья Исааковна. И вас подняли на ночь глядя?
— Что поделаешь, если интересующий нас контингент предпочитает «ночную смену»? Но пойдемте. Я вам покажу любопытные вещи.
Софья Исааковна открыла калиточку в деревянном барьере, перегораживающем комнату.
— Объект внимания грабителей. — Она указала на большой сейф у стены. — Замок открывается специальным ключом и только когда набрана нужная комбинация цифр. Сейф открыли, взяли солидную сумму денег и облигации трехпроцентного займа, тоже приличную пачку. Потом сейф был закрыт.
— Симуляция?
— Не исключено. Во всяком случае, тут действовал кто-то знающий секрет замка. Да и ключ у него, вероятно, был…
— Отпечатки пальцев?
— Никаких. Все, к чему прикасались руки грабителей, протерто тряпкой, смоченной нашатырем.
— Заведующего привезли?
— Лежит у себя в кабинете с сердечным приступом.
— Сумма похищенного?
— Примерно двадцать тысяч рублей. Точно установят утром.
— Почему деньги и ценные бумаги остались на ночь в сберкассе?
— Не приехал инкассатор. Причина пока не выяснена.
— Все осмотрено, сфотографировано?
— Да. Вещественные доказательства изъяты. Документы оформлены. Заведующий предварительно опрошен.
— До чего с вами приятно работать, Софья Исааковна! Дальше бы так успешно продвигаться.
— Спасибо за комплимент. И я могу вам ответить тем же. Но насчет «дальше», боюсь, таких темпов не получится. Однако продолжим осмотр.
Софья Исааковна направилась во внутреннее помещение сберкассы. Здесь было устроено нечто вроде кухоньки — поставлена двухконфорочная газовая плитка, возле нее — однотумбовый, покрытый клеенкой канцелярский стол и два простых стула. Немного подальше, в углублении стены, — металлическая раковина водопровода. А над ней небольшое окошко, квадратное, сантиметров на сорок, выходящее во двор. Там, над одним из подъездов, очевидно ведущих в жилые квартиры, горела яркая, не прикрытая ничем лампа. В резком ее свете оконный проем выделялся особенно отчетливо. Он был прежде заделан тремя толстыми железными брусьями. Среднего сейчас не было. А два других, сильно отогнутых в стороны, образовали отверстие, напоминающее приплюснутую букву «о».
— Обратите внимание, как изъят средний брус. — Софья Исааковна взяла стул и показала Павлу на второй. — Влезайте — будет удобнее рассматривать.
Да, рассматривать было что. Средний брус грабитель не перепилил, а выпилил вместе с кусками кирпичей, в которых были закреплены его верхний и нижний концы.
— Преступнику нельзя отказать в находчивости: железный брус и тяжелее и дольше пилить, и визгу не оберешься. А кирпич поддается легче, и звук от ножовки куда слабее.
