Глеб Голубев - Голос в ночи
— Обойдем с тыла, — решительно сказал доктор Жакоб и потянул меня за руку в позеленевшую от времени и дождей литую ажурную калитку.
Она оказалась незапертой, но за нею нам преградил дорогу тщедушный очкастый юнец с рыжеватой всклокоченной бородкой.
— Мы от «Братства весенних лунотипистов», — внушительно сказал Жакоб, вперяя в юнца мрачный взгляд.
— Добро пожаловать, брат и сестра, — поспешно ответил тот.
— Вторая дверь направо?
— Нет, третья. — Юнец отступил, открывая дорогу. Мы вошли во двор, поднялись по каменной лестнице с истертыми ступенями, открыли третью дверь направо и оказались на невысоких антресолях, откуда был хорошо виден полукруглый зал, забитый людьми. Их лица смутно белели в полутьме. Больше было стариков, особенно старух, но немало, кажется, и молодежи.
Рассматривать лица было некогда: уж очень меня поразил сам зал.
Он весь был затянут черной тканью, и на этом фоне повсюду светились мерцающие точки, как звезды. От этого зал казался беспредельным, будто Вселенная.
По карнизу тянулись непонятные значки и восточные письмена. Светящиеся точки не только мерцали, как звезды, но и перемещались по черным стенам, завораживая взгляд. А в глубине зала на стене то разгоралось, то меркло большое светящееся пятно, меняя свой цвет и форму. Оно то казалось багровым солнечным диском, то голубоватой звездой, то принимало форму какого-то октаэдра.
От мерцающего пятна причудливые, переливающиеся блики падали на высокого человека в серебристом одеянии, плотно облегающем худощавое, стройное тело, на манер костюма астролетчика, какими их изображают на рисунках к научно-фантастическим романам. Лица человека почти не было видно, оно все время пряталось в тени. Но громкий, размеренный голос его разносился по всему залу.
И самое поразительное было то, что вещал это хорошо поставленный баритон:
— Наука каждый день демонстрирует нам свое могущество, раскрывая все новые и новые сокровенные тайны природы и посрамляя неверующих. То, что вчера еще многим казалось нелепостью, становится неопровержимой истиной. Нет в мире ничего сверхъестественного. Есть только вещи, уже познанные наукой, и явления, пока еще доступные лишь откровению избранных. Но завтра и они станут истиной для миллионов. Кто может сомневаться в этом?
Я не верила своим ушам: настоящий панегирик науке!
— Кто поверил бы всего двести лет назад, что люди станут летать по воздуху, как птицы, нырять в глубины океанов, подобно китам, переговариваться между собой за тысячи километров? Каждого, кто стал бы утверждать такое, объявили бы опасным маньяком или колдуном. А теперь это уже никому не кажется чудом. Но на смену прежним заблуждениям упорствующих скептиков приходят новые. Верят в существование атомов и электронов, но отказываются поверить в столь же естественную возможность обмениваться мыслями и чувствами через любые расстояния и преграды или в достоверность ясновидения. Но наука неустанно идет вперед, снова и снова посрамляя неверующих и подтверждая пророчества знающих...
Он приводил примеры, выглядевшие весьма убедительно. Скептики не верили Эйнштейну, когда он доказывал относительность времени, массы и пространства, долго не признавали квантовую механику, кибернетику. Всегда шли впереди, подвергаясь насмешкам неверующих, Пророки и Провидцы, интуитивно постигавшие новые истины. А отсюда делался вывод:
— Магия не религия, а наука. Магия — знание, а не слепая вера. Печально, когда некоторые представители науки забывают, ослепленные гордыней, что именно с магии началось познание тайн природы. И только временная слепота этих ученых скептиков мешает им понять, что оккультизм[2] — это поистине наука будущего, это естествознание в его высшем, божественном совершенстве...
И дальше лукавый космический проповедник все время ловко жонглировал словами «магия» и «наука», то и дело приравнивая одно к другому, подменяя одно другим. Он называл имена ученых, которые якобы доказали точными опытами, что магия — это наука. Приводил на память длинные цитаты из трудов крупнейших физиков — Эддингтона, Иордана, Лоджа, поминал Циолковского. Он рассуждал о теории относительности Эйнштейна, высмеивал тех, кто ее не понимает и пытается отрицать, и тут же обрушивался на скептиков, которые «в слепоте своего невежества до сих пор не верят в существование демонов, иногда вмешивающихся в наши поступки, способных пока неизвестными нам путями изменять по своей воле материю, преодолевать без труда пространство и время, направлять по своему желанию наши мысли и чувства, принимать активное участие в нашей судьбе и, если потребуется, даже появляться в облике наших умерших друзей, дабы войти в общение с нами...».
Ужасающая мешанина из лжи и правды, из суеверий и вполне современных научных терминов! Но все внимали в такой тишине, что моментами начинало казаться, будто мы одни в зале.
— Только оккультизм позволяет нам, опережая научное знание, постигать душой гармонию мира, которой управляют голоса космического пламени! — гремел в напряженной тишине голос проповедника. — Огонь царствует во Вселенной. Поднимите головы, и вы увидите сияющее Солнце: оно дарует нам жизнь. Посмотрите на ночное небо, и вы увидите мириады сверкающих солнц: они прогоняют своими лучами космическую тьму. Это неугасимое пламя жизни, все очищающее и обновляющее. Поклонимся же ему, братья и сестры! Будем внимать голосам космического пламени, голосам наших старших братьев.
Что это за таинственные голоса космического пламени, кто были загадочные старшие братья, хитрый проповедник не уточнял. Но он убеждающим тоном доверительно рассказывал, как они уже не раз направляли якобы к нам на Землю своих посланцев, дабы помочь людям жить лучше и справедливее, наставить их на путь истинный, и называл имена Иисуса Христа, Будды, Магомета, Кришны, Рамы, Пифагора, поминал каких-то «Великанов гималайских гор» и посетившего якобы недавно Париж «ангела Цикламена».
И тут же он восторженно заговорил об успехах в изучении космического пространства, о чудесных ракетах, которые скоро дадут нам возможность встретиться наконец со всемогущими старшими братьями и поклониться им!
— А пока мы можем общаться с ними лишь мысленно. Телепатия позволяет осуществить надежную связь мира невидимого с миром видимым, мира небесного с юдолью земной. Многие в слепоте своей недооценивают этот чудесный дар природы. Мы, современные люди, утратили, к беде нашей, самое существенное свойство души— способность воспринимать дух и переносить его на других без посредства обедняющей, грубой письменной и устной речи. Лишь немногие хранят этот священный дар. Зато им дано ощутить блаженство, недоступное никому иному, им выпало счастье поделиться своим священным даром с другими людьми, поддержать их, помочь в беде.
