Александр Беляев - Взлетная полоса
— И напрасно!
— У меня для этого просто нет оснований.
— Вы слишком добры к людям, дорогой Александр Петрович.
— Я много лет знаю Бочкарева как принципиального человека.
— Однако и то неопровержимо, что в Есино при испытаниях датчиков у Бочкарева налицо была, так сказать, его личная заинтересованность в успехе. А сегодня такой заинтересованности нет. Можно взглянуть на факты под таким углом зрения?
— Не хотелось бы… — откровенно ответил Кулешов.
— А почему ты молчишь? Знаешь лучше нас всю ситуацию и молчишь? — обратился Игорь к жене.
— Я устала, — коротко ответила Юля.
— Верно, верно, — вмешалась в разговор Маргарита Андреевна. — Неужели вам на работе не хватает времени для этих разговоров? Дома можно было бы поговорить и о чем-нибудь другом.
— Можно, Маргошенька, — поддержал жену Кулешов. — К тому же пока у меня на столе не будет ленты с контрольными записями измерителя, всякие разговоры вообще преждевременны. Так что давай-ка, дорогой зятек, сыграем мы с тобой партию в шахматы.
— Вот-вот. А мы с Юленькой посмотрим телевизор, — обрадовалась такой уступчивости мужа Маргарита Андреевна.
Глава 8
Переход Владимира Кольцова на службу летчика-испытателя явился для большинства его однополчан полной неожиданностью. Среди молодых летчиков Владимир быстро выдвинулся в полку в число лучших. Летал он грамотно, смело, со своим особым почерком. Уже в первый год службы после училища заслужил несколько благодарностей командования. Ему досрочно присвоили звание старшего лейтенанта. Потом он стал капитаном. Вот-вот Владимира должны были выдвинуть на новую должность. И вдруг он ушел на испытательскую работу и очутился в Есеино, на аэродроме одного из авиационных заводов. Сергею он, конечно, об этом сообщил. Но в подробности не вдавался. Для Сергея такой неожиданный поворот в службе брата пока тоже оставался не особенно понятным.
А Владимир и на новом месте быстро вошел в курс дела. Получил особое задание и уже больше месяца вместе со своим экипажем испытывал новый прибор, который должен был обеспечить пилоту надежную видимость взлетно-посадочной полосы не только ночью, но и в любую погоду. Над областью в эти дни небо еще было голубым, и экипажу Кольцова в поисках ненастья приходилось летать то на север, то на запад, а то и за Волгу — лишь бы попасть под грозу, встретить туман. На испытания вылетали, как правило, ночью. А до поступления команды «На старт!» смотрели телепередачи или подыскивали для себя какое-нибудь другое занятие по душе в комнате отдыха. А она официально размещалась в каменном здании возле командного пункта. Там было светло, чисто, на полу разостланы ковровые дорожки, стояла красивая мебель и поначалу даже телевизор и радиола. Но летчики и особенно техники эту хорошо обставленную комнату не любили. И предпочитали дожидаться команды на взлет в маленьком полосатом домике, расположенном на отшибе от административных зданий, почти у самой взлетно-посадочной полосы заводского аэродрома. В домике было две комнаты. В одной из них размещался пункт метеослужбы. Другая служила подсобкой до тех пор, пока ее не обжили техники. Поначалу они использовали ее как убежище от дождя, а потом и вовсе приспособили для отдыха. Из комнаты выкинули хранившийся там всякий хлам, занесли в нее стулья, стол, железные солдатские койки, перетащили из основного здания телевизор и обосновались в ней на славу. От штатной, хорошо оборудованной комнаты домик выгодно отличался тем, что в него никогда не заглядывало начальство…
В одну из сентябрьских ночей в полосатом домике, на половине метеорологов, слышались настойчивые голоса.
— Псков! Псков! Сообщите метеосводку! — запрашивал один из дежурных и, получив данные, быстро записывал их на бланке. — Понял. Пять баллов. Спасибо.
— Великие Луки! Великие Луки! — вызывал другой. — Дайте сводку! Дайте сводку!
— Нарьян-Мар! Нарьян-Мар! Сообщите высоту облачности! Направление и скорость ветра! Так. Повторите. Понял, — терпеливо продолжал запрашивать первый.
А в это время в комнате по соседству тоже шла не менее напряженная «работа». Экипаж Кольцова-младшего азартно забивала «козла». Командир корабля Владимир Кольцов, борттехник, штурман и бортрадист, завладев большим столом, оживленно подбадривали друг друга.
— Володя! Дай «рыбу»! — командовал штурман.
— Дай отбомбиться! Раз! Два! — С грохотом выставил сразу два дупля Владимир.
Кто-то из соседнего экипажа, устроившись в углу комнаты, негромко напевая, играл на гитаре. Тихий голос певца и мелодичный перезвон струн из-за возгласов играющих почти не были слышны. Но в те короткие секунды затишья, когда доминошники вдруг замолкали, гитара звучала удивительно уютно.
— А мы по хвосту! — отпарировал после короткого раздумья бортрадист и с таким грохотом опустил на стол костяшку, что жалобно звякнула стоявшая на тумбочке недопитая бутылка боржома.
По соседству с доминошниками за маленьким столиком склонились над шахматной доской второй пилот и его партнер. Доминошники явно мешали им. И второй пилот, не выдержав, проворчал:
— И чего орут, как сумасшедшие?
Но экипаж Кольцова и не думал снижать накал «боя», и удары по столу следовали один за другим.
— Давай!
— Без меня!
— Не слышу!
— Говорю, без меня!
— Ехали мы, ехали селами, станицами… — затягивал «прокатившийся», и комната наполнялась веселым хохотом.
— У, жеребцы! — негодовал второй пилот. — Ну подождите, козлы проклятые! — Он проворно подошел к тумбочке, снял с бутылки соску, ловко натянул ее на водопроводный кран и наполнил водой. Как только соска раздулась, он направил ее на играющих и разжал пальцы. Соска, как ракета, устремилась вперед и врезалась в самую гущу играющих. Холодный взрыв разметал доминошников. Компания вскочила со своих мест и бросилась на второго пилота. Тот, недолго думая, юркнул под койку. Бортрадисту, однако, удалось схватить его за ногу. На полу завозилась куча мала. И неизвестно, какая суровая кара постигла бы легкомысленного шахматиста за его откровенно агрессивное намерение, если бы из динамика, висевшего на стене, вдруг не послышалась требовательная команда:
— Первый, на старт! Первый, на старт! Командиру корабля получить задание! Командиру получить задание!
Куча мала рассыпалась. Летно-подъемный состав, отряхиваясь на ходу, поспешил к двери.
Глава 9
В штаб Кольцов прибыл точно в назначенное командиром полка время. Настроение у него было мрачное. Разговор, как он предполагал, предстоял не из приятных, и капитан хмурился.
