Хэммонд Иннес - Исчезнувший фрегат
— Он поставил ее под тем деревом. Я вышла поговорить с Тэффи Биллинг, и эта маленькая красная машина выехала с Миллхарбор и остановилась вон там.
Ее описание водителя совпало с внешностью студента. Он не вышел из машины. Он так и остался сидеть в ней, как будто кого-то ждал.
— Когда это было?
Она не смогла назвать мне число, но то была среда, сказала она, около двух недель назад. Дело было ближе к вечеру, а это значит, что он снова напал на ее след после того, как она меня высадила на станции Саут-Ки. Или, может, он как-то смог все время не упускать нас из виду.
— Он разговаривал с ней? — спросил я. — Он заходил в дом?
Она помотала головой:
— Нет, такого я не видела, а я выглядывала время от времени в течение часа, думаю. Потом она вышла и уехала на своей маленькой машине. И как только она скрылась из виду, он развернул эту свою маленькую красную зверюгу и умчался за ней следом.
— Вы говорили об этом полицейским?
Она покачала головой.
— Меня не спрашивали, да и зачем?
Полиция для нее явно была чем-то таким, чего лучше избегать.
Поблагодарив ее, я пошел прочь мимо дома, в котором миссис Сандерби прожила, должно быть, не меньше двух недель, мимо того дерева и, повернув налево, по Миллхарбор направился к Марш-Уолл и издательству «Дейли телеграф», а также к доку, где было найдено ее тело. Слева в отдалении виднелся узкий прямоугольный стенд газеты «Гардиан». Я входил в район новой кричащего вида застройки и только сейчас обратил внимание на пристрастие строительной корпорации к плоским фронтонам, которые я находил особенно отвратительными. На меня навалилась депрессия. Все это буйство архитектуры, мимо которой я шел, для чего это все? Несколько лет, и воздух Лондона с выхлопными газами приведет ее в такое же неряшливое состояние, в каком находится остальная часть района Тауэр-Хэмлетс. Мысль о трупе, плавающем в том доке с изрубленной в куски головой и верхней частью тела, органично дополняла унылую атмосферу Доклендса, причудливым языком свисающего в огромной речной петле[33].
Почему? Почему? Почему? Почему ее убили? После всех ее попыток доказать, что ее муж не ошибся, доказать, что он действительно видел корабль, а не галлюцинировал. Раздумывая над этой трагической иронией судьбы, над тщетой ее усилий, я шел к станции надземного метро Саут-Ки.
От здания редакции «Дейли телеграф» узкая дорожка уходила к докам и сходням, ведущим к ресторану «Le Boаt», что расположился на верхней палубе корабля «Келтик Сёрвэйер» под каким-то подобием пластикового купола, не сочетающегося с остальной обстановкой. Входящий на борт журналист на корме сообщил мне, что корабль принадлежит их газете и был здесь поставлен, чтобы разместить в нем столовую для сотрудников. Он неодобрительно высказался о решении руководства о предоставлении верхней части коммерческой организации и поведал о том, что им пришлось немало побороться, чтобы принудить ресторан воссоздать на носу и корме оригинальное название судна.
— Менять название корабля — плохой знак, так ведь? «Le Boat»!
Эти слова он произнес с изрядным выражением. Снова пошел моросящий дождь, очень мелкий, почти что туман. Солнце скрылось за тучами, и черная вода в доке стояла совершенно неподвижно. Владения «Дейли телеграф» были отгорожены забором от остальной территории дока. Я ухватился за колючую проволоку, намотанную на столб у самой стенки дока, и, проделав почти акробатический трюк над водой, перелез на другую сторону. За широким галечным участком вытянулся ряд аккуратных кирпичных строений с офисными и жилыми помещениями, обращенными фасадами к причалам, где были пришвартованы плавсредства Морского общества, представленные буксиром «Портуэй», каботажным судном «Робин» за ним и кораблем «Лидия-Ева», замыкающим ряд.
Вода между ними стояла грязная и замусоренная, до ее поверхности было от шести до восьми футов. На равном расстоянии друг от друга по всей протяженности дока располагались вертикальные железные лестницы, заржавевшие и поросшие водорослями. Именно здесь и было выловлено из воды тело Айрис, как раз под носом буксира, где в вязком слое масла бултыхались выброшенная пластиковая упаковка, старое тряпье и обломки дерева. Мне нужно было спросить ту женщину с Меллиш-стрит, приходил ли к миссис Сандерби кто-нибудь в тот вечер, когда она была убита, заметила ли соседка припаркованный снаружи автомобиль. Теперь, когда я собственными глазами увидел док, я окончательно утвердился в убеждении, что ее туда столкнули.
Я пошел назад по строящимся кварталам на Марш-Уолл. Рабочий в строительной каске забивал стальные стержни, торчащие вокруг основания круглой колонны, поддерживающей надземную железную дорогу; инструмент, которым он это делал, вздымал в воздух тучи пыли и издавал шум, подобный отбойному молотку. Я попытался представить себе это место ночью, когда здесь нет строителей: тихо, горят фонари, на стройплощадках также есть кое-какое освещение, но местами лежат глубокие тени, и вокруг ни души, проезды между зданиями черны как шахты. Он мог ударом ее оглушить, а затем столкнуть. Место пустынное, и никто бы не услышал ее вскрика или всплеска, когда ее тело упало в воду. По рельсам над головой прогрохотал поезд, и я задался вопросом, до которого часу они ходят? Мог ли кто-нибудь из вагона увидеть ее, стоящую там с Карлосом?
Указатель почти напротив меня на другой стороне улицы сообщал, что там есть лестница вниз. Перейдя дорогу, я увидел перед собой два пролета новых кирпичных ступеней, ведущих вниз с высокой, поросшей травой насыпи, устроенной, чтобы удерживать воду в доке. Спустившись по лестнице, можно было выйти на Манилла-стрит. Путь лежал мимо фирмы «Лемантон и сын», импортирующей древесину, основанной в 1837 году, как свидетельствовала вывеска, напротив же расположился паб с невероятным названием «Северный полюс». К тому времени я уже изрядно устал и проголодался. Внутри было не протолкнуться от рабочих, и поначалу я подумал было, что это просто пивная, но, когда мои глаза привыкли к полумраку, я заметил вышедшую из-за барной стойки официантку с тарелкой сэндвичей. Это была крупная темнокожая девушка, соблазнительно виляющая обтянутым черными джинсами задом, что дополнялось белозубой улыбкой и манящим взглядом черных глаз.
Я заказал светлого пива, и, когда она принесла мне толстый бутерброд с ветчиной, я спросил ее, не приходилось ли ей обслуживать молодую женщину, чей труп был найден в доке.
— Она когда-нибудь приходила сюда? — спросил я. — Вы ее знали?
Официантка замерла с тарелкой в руках, ее глаза стали непроницаемыми, улыбка испарилась и исчезла легкость в движениях, отчего она сразу стала немолодой и усталой. Покачав головой, она со стуком поставила блюдо на стол и быстро отвернулась. Я не ожидал столь бурной реакции на заданный случайным встречным вопрос. У меня не было сомнений, что он ее испугал.
