Борис Пармузин - Искатель. 1979. Выпуск №5
Но и эмират пал… Муфтий вновь пробрался в Ташкент. Сидеть сложа руки он не мог. Необходимо было еще искать союзников и восстанавливать временно потерянные связи с англичанами.
Консул Тредуэлл после провала белогвардейского мятежа в Ташкенте был выдворен из страны. Тогда муфтий Садретдинхан решил обратиться с новым вариантом документа: «На имя высокого Британского представительства в городе Кульдже».
«Милли Иттихад» представлена была в этом документе солидной, мощной организацией.
Муфтий не добрался до Кашгара. Его арестовали чекисты. Начались допросы.
После очередного допроса муфтий возвращался в тюрьму. И вдруг из переулка вырвалась группа людей… Он не помнит, сколько было человек. Они швырнули горсть наса — жевательного табака — в глаза конвоирам.
Муфтию удалось бежать. Он стал искать встречи с давними друзьями — турками. Но и здесь его постигла неудача. В начале августа 1922 года Энвер-паша погиб на склонах Гален-Тепе.
И тогда с остатками банд Садрегдинхан бежал за границу. Постыдно бежал. Хотя одна из местных газет той страны, где нашел убежище муфтий, писала в марте 1923 года: «Прибыли видные представители Туркестана».
…И как же все они, его соратники по борьбе, были похожи на парней, которые рычали, грызли друг другу горло, раздирали одежду и кожу об острые камни тихого ущелья!..
Как похожи! Неужели и у этих славных джигитов будет такой бесславный конец?!
Группа благополучно перешла границу. Несколько дней она спокойно жила в одном из аулов. Тухлы осмелел и поехал в большой город Мары. Он побывал на базаре, походил по улицам. Никто на него не обратил внимания, никто не проверил документов. В голову пришла дерзкая мысль: двинуться дальше по железной дороге. Но Тухлы, рисковый, отчаянный человек, вовремя опомнился. Его ведь учили ползать в темноте и тишине.
Тем не менее Тухлы упивался своей дерзостью. Он с вызовом взглянул на патруль, Один из красноармейцев внимательно осмотрел крепкую, ладную фигуру парня. Тухлы показалось, что сердце оборвалось. Надо прижать ладонь к груди, удержать сердце, не дать противному холодку страха охватить себя. Тухлы почувствовал этот предательский холодок даже в кончиках пальцев.
Надо шагать уверенней. В случае чего… Он представил, как от грохота взорвавшейся «лимонки» вздрогнет спокойный город. И все полетит к черту. И этот красноармеец, и его товарищ, и сержант. И конечно, он сам… Рука невольно потянулась к карману.
Но красноармейцы прошли мимо, даже не оглянулись. Наверное, вот такие же солдаты охраняют мост. Хотя нет. Капитан Дейнц говорил, что в охране служат пожилые люди.
Когда Тухлы добрался до аула, он почувствовал страшную слабость. На лбу выступила испарина. Хозяин дома покачал головой. Он понял: это не болезнь, это дали о себе знать нервы…
— Зря это ты… — проворчал хозяин.
Древняя кибитка старика стояла на краю пустыни. Глинобитный дом был окружен ветхим загоном для овец. Сейчас в загоне лениво бродили три овцы. Он» только напоминали о былом богатстве.
Старик не раздумывая зарезал одну овцу. Ночью его гости уходили дальше. Надо на дорогу пожарить мяса, как следует накормить молодых парней. Он не знал, куда и зачем идет группа, но догадывался, что на опасное дело. Внимательно рассматривая этих хмурых парней, старик заставлял себя поверить в хороший исход дела, на которое они шли. Он знал, как трудно сейчас быть незаметным даже в пустыне! Он знает место следующей стоянки… Там их встретит тоже человек Садретдинхана. А если за этой «цепочкой» следят?… Если НКВД хочет узнать о всех людях Садретдинхана и поэтому пока не трогает группу с тяжелыми солдатскими вещмешками?
Эти мысли не давали покоя. Старик часто поглаживал жиденькую бородку, пытался скрыть дрожь в пальцах. Чего ему бояться?… Он уже стар. Он доживает последние дни. Вот эти мальчишки, которые тащатся с динамитом через пески… Это да! Это находка для НКВД.
Но даже эти трезвые рассуждения не могли успокоить старика. Ему не нравилось и настроение парней. Не верят друг другу. Слишком озлоблены друг против друга. Скрывают, правда, эту злость. Но его, старого человека, не проведешь… Так же было и в банде, перед самым ее разгромом. Басмачи тогда словно чувствовали близкий конец. У него, тогда еще крепкого, молодого, из хурджума ночью вытащили сверток с золотыми монетами. Он нашел вора и зарезал на месте.
Чем-то похожи парии на тех его сверстников, злых, настороженных, ненасытных… Они так же жадно грызли мясо, словно чувствовали, что завтра уже может его не быть.
Группа еще неделю пробиралась через пески. Наконец она устроилась в такой же нищей кибитке, в каких приходилось проводить последние дни.
Хозяин оказался трусливым, жалким человеком. И Тухлы принял решение перед уходом его зарезать. Он поделился своими планами с Алимом.
— Задержишься на несколько минут и…
— Зачем? — лениво позевывая, равнодушно спросил Алим.
Он лежал на спине, пытаясь заснуть.
— Не успеем отойти, бросится в аул, будет звонить в НКВД.
— Не будет… — зевал Алим. — Зачем?
— Будет! — твердо повторил Тухлы. — Будет, чтобы спасти свою шкуру.
— А-а… — протянул Алим и согласился. — Ладно.
Потом, о чем-то вспомнив, приподнялся, оперся на локоть и удивленно сказал:
— Как же обратно пойдем? Где остановимся?
— Другой дорогой. Быстрее пойдем. Здесь не остановимся.
— А-а… — опять лениво протянул Алим. — Тогда сделаю.
Хозяин с трудом скрывал свою растерянность и испуг. Он суетился, старался как следует накормить непрошеных гостей. Парни жадно поели и улеглись спать. Хозяин ожил немного, когда узнал, что ночью гости уйдут совсем. Он зарезал несколько кур, сварил хороший суп, принес свежего, еще теплого хлеба. Днем начал моросить дождь. Именно такая погода, наверное, устраивала парней.
— Хорошо… — потер ладони Тухлы.
После вкусного, сытного обеда он приказал:
— Спать… Как следует выспаться.
Но отдыха не получилось… Алим поднялся раньше всех. Осмотрев спящих парней, взял нож и потянулся к халату своего спутника Пулата. Он знал, что в халате зашиты деньги. Чтобы подрезать нитки, вытащить плотный сверточек, не потребовалось много времени.
Пулат, не двигаясь, слегка приоткрыв глаза, следил за ловкими движениями Алима. Когда тот спрятал сверточек под кошму и спокойно улегся, Пулат вытащил нож и рывком бросился на этого теперь своего злейшего врага. Шрам от острых зубов Алима покраснел. Казалось, он вот-вот прорвется, и снова, как тогда в ущелье, хлынет кровь.
