Коллектив авторов - Приключения 1972-1973
На длинных деревянных стеллажах лежали вещи, сбоку, прямо на полу, – документация. Денисову и в голову не приходило, что на вокзале скапливается такое количество утерянных вещей. Кроме сумочек, часов, фотоаппаратов здесь были предметы, которые, казалось бы, невозможно потерять, – велосипеды, аккордеоны и даже стол новый, полированный, с густой сеткой черных прожилок.
– Неужели это все забытые?
– Других здесь не бывает, – заведующая видела в Денисове дотошного несимпатичного ревизора.
В окончательном виде версия Денисова выглядела весьма логично: обложенный со всех сторон, преступник забежал в автоматическую камеру хранения и, положив чемодан в одну из свободных ячеек, скрылся. Через несколько дней, когда все успокоилось, он спокойно унес чемодан домой.
В этом случае его должны были видеть.
В камере хранения всегда стоят несколько пассажиров, которые забыли номер своей ячейки, рассуждал Денисов, или набранный шифр. Они пишут заявления и ждут, пока дежурные откроют им ячейки. Эти люди могли обратить внимание на запыхавшегося человека с красным чемоданом, может, даже запомнить его. Оставалось установить, кто обращался в жаркий июльский день к дежурным по автокамере.
Такова была первая версия.
Теперь, глядя на все это оставленное владельцами – богатство, Денисов неожиданно подумал, что и преступник мог тоже забыть в спешке шифр, а потом не рискнуть прийти с заявлением. Тогда вещи потерпевшей должны быть здесь же, на стеллажах.
Обрисовав приметы чемодана, Денисов с надеждой шагнул к полкам.
Заведующая предупредила:
– Майор Блохин уже искал. Между прочим, он оставил нам приметы. Вот, под стеклом…
Денисов смутился:
– Тогда я посмотрю заявления о – затребовании вещей за девятое июля прошлого года.
– Пожалуйста.
Заявлений было восемнадцать, все они начинались с отпечатанной жирно стандартной фразы: «Прошу выдать вещи». В конце шла трафаретная типографская приписка: «Вещи получил сполна». Денисов аккуратно переписал фамилии заявителей, подумал, на всякий случай записал номера и серии паспортов, поблагодарил.
Потом вышел на платформу.
В привычной вокзальной суете Денисов чувствовал себя свободнее, и она уже не казалась ему беспорядочной и бессмысленной, как в первые месяцы работы.
Морозный день тихо клонился к вечеру. На восьмой путь подавали фирменный скорый, с другого конца станции к нему уже тащился электрокар с длинным хвостом почтовых контейнеров. За ним должны были подать другой, поновее, с тремя гружеными тележками – для вагона‑ресторана.
К отправляющейся электричке по морозцу спешили женщины с обувной фабрики. Бойко перекликались мороженщицы.
Майор Блохин у себя в кабинете что‑то писал мелким неровным почерком, часто царапая бумагу. Увидев Денисова, он поднял авторучку.
– Ну как дела? – спросил старший инспектор. – Садись. Рассказывай…
– Надо написать запросы пассажирам, которые обращались к дежурным по камере хранения, – Денисов сел за приставной столик. – Может, кто‑нибудь видел – Не уловид, – майор Блохин протер пальцами стекла очков и пристально посмотрел Денисову в глаза Денисов стал излагать свою версию как можно короче и объективнее, чтобы старший инспектор не подумал, что Денисов сам не замечает ее слабые стороны Блохин все понял сразу, но перебивать не стал.
– Я выписал всех, кто по тем или другим причинам обращался к дежурным по камере хранения… – Денисов замолчал.
– Дальше не надо, – сказал Блохин.
Оставленный им листок с маленькими угловатыми буковками ежеминутно напоминал о себе Бумагу требовалось к утру отпечатать, подписать у руководства и направить по инстанциям.
– Теперь ты убедился, Денисов, что раскрыть преступление во много раз труднее, чем не допустить? Согласен: " Если каждый милиционер будет всегда об этом помнить, знаешь, как будет?
– А запросы?
Блохин усмехнулся:
– Клал ли преступник вещи в автокамеру? Заходил ли он туда? Это только догадки! А если клал? Ты думаешь, кто‑нибудь через полгода вспомнит, кого он видел в этой толчее?
– Но попытаться…
– С такими запросами я к начальству не пойду От своего имени берись, пожалуйста. А теперь извини, – он придвинул исписанный листок, – мне спецсообщение надо писать. Да еще отпечатать!
После ужина Денисов промыл в теплой воде авторучку, заправил, аккуратно расшил общую тетрадь, припасенную для конспектов, и взялся за запросы.
Писал он долго, пока не приехала из техникума жена, и потом, когда она легла спать, поставив будильник на полшестого, Денисов написал всем восемнадцати пассажирам, которые девятого июля прошлого года обращались к дежурным по автоматической камере хранения.
«Уважаемый товарищ! – писал Денисов. – Пусть Вас не удивит это письмо.
Я работаю над нераскрытой кражей, совершенной на вокзале днем 9 июля прошлого года. Согласно нашей версии преступник с краденым чемоданом красного цвета непосредственно после кражи вбежал в помещение автоматической камеры хранения.
Возможно, Вы видели его, поскольку в этот день по заявлению получали там свои вещи. Мы будем благодарны Вам за любую подробность, которая будет содействовать раскрытию преступления…»
С первыми запросами вначале получалось не очень складно, однако от письма к письму стиль изложения улучшался сам собой, и два последних он сочинил так здорово, что несколько первых пришлось переписать заново. Подписывал свои запросы Денисов одной фамилией, без должности и звания, и просил ответить на отдел милиции.
Рано утром, опуская письма в почтовый ящик на вокзале, он чувствовал себя легко и празднично, будто с этой минуты всем мучившим его заботам мгновенно наступил конец.
Первый ответ пришел уже через неделю.
«Уважаемый товарищ, – писал из Тореза незнакомый корреспондент прямо‑таки по Блохину, – как следует из полученного мною письма, Вы считаете, что для человека, прибывшего на столичный вокзал, нет там ничего более важного, как примечать все за другими пассажирами! В этом Ваша ошибка. К тому же через полгода я все равно бы ничего не вспомнил. Свои вещи я клал Днем, какого числа, не помню, а получал вечером. Все.
С уважением».
Денисов сам удивился: тон письма его не задел. Тем более жаждал он теперь получить ответы на остальные свои запросы.
Несколько дней письма не приходили, и Денисову все труднее было находить повод для посещения канцелярии. Потом пришло еще письмо, а вслед за ним сразу три. В течение недели Денисов получил девять писем, на – остальные запросы ответа так и не дождался и решил написать еще раз.
Все корреспонденты сообщили, что никого из находившихся вместе с ними в помещении автоматической камеры хранения людей они не запомнили и желали Денисову успехов в его трудной, но благородной работе.
