Брет Гарт - Том 5. Рассказы 1885-1897
Все же оба они с почти отеческой снисходительностью поглядывали на Баркера, который продолжал рыться в белье и платье, сложенных кое‑как, вперемешку с бумагами.
— Если они тебе не попадаются, тащи сюда свою государственную ренту, — предложил Стейси.
Но через секунду разрумянившийся и сияющий Баркер вскочил и подбежал к ним с пачкой бумаг в руках. Деморест схватил пачку, развернул, разложил бумаги на столе, поспешно проверил дату, подписи и передаточные надписи, снова торопливо скользнул взглядом по газетной заметке, бросил дикий взгляд сначала на Стейси, потом на Баркера и широко раскрыл рот.
— Клянусь жизнью, тут все в порядке!
— Истинная правда, черт побери! — подтвердил Стейси.
— Двадцать акций, — продолжал Деморест, с трудом переводя дыхание, — пусть по одному только фунту, все равно это десять тысяч долларов каждая. Все вместе—двести тысяч долларов! Клянусь гробом господним!
— Скажите мне, о прекрасный рыцарь! —сверкая глазами воскликнул Стейси. — Не осталось ли еще в вашей шкатулке редких драгоценностей, рубинов, флорентийских шелков или колец из чистого золота? Не проглядели ли вы там случайно одну–две жемчужины?
— Нет, это все, — простодушно ответил Баркер.
— Нет, вы только послушайте! Ротшильд говорит, что это все. Владетельный князь Эстергази заявляет, что у него нет ни одного цента, кроме двухсот тысяч долларов.
— Что же мне теперь делать, ребята? — спросил Баркер, робко поглядывая то на одного, то на другого.
Потом в течение всего того дня и еще много лет спустя он с восторгом вспоминал, что в этот незабываемый миг он увидел на их лицах только бескорыстную радость и дружеское волнение.
— Что делать? —воскликнул Деморест. — Стать вверх ногами! Визжать! Нет! Погоди! Следуйте за мной! — И он схватил Стейси и Баркера за руки и выбежал с ними вон из хижины. Здесь они в полном молчании проплясали вокруг молодого каштана бешеный танец диких и вернулись к себе, разгоряченные, но уже утихомирившиеся.
— Теперь, конечно, — заговорил Баркер, отирая лоб, — мы сможем за эти акции получить деньги, и тогда мы купим у старого Картера соседний участок, тот, помните, где нам почудились какие‑то признаки золота.
— Ничего подобного мы не сделаем, — решительно объявил Деморест. — Мы тут ни при чем. Эти деньги лично твои, старина, от первого до последнего цента. Знаешь, как собственность, которую нажил один из супругов до брака. И черт нас побери, если мы позволим тебе вложить самую мелкую монетку в эту богом забытую дыру. Не будет этого!
— Но ведь мы компаньоны, — шумно дыша, возразил Баркер.
— При чем тут твои акции! Что мы можем для вас сделать, сэр денежный мешок? Хоть и не пристало мозолистым рудокопам водиться с богачом, мы не откажемся когда‑нибудь отобедать с вами в хорошем ресторанчике в Сакраменто, отведать какого‑нибудь замечательного паштета и опрокинуть стаканчик мальвазии. Это мы сделаем, когда все будет в порядке, в честь возрождения вашего былого величия. Но принять что- нибудь большее нам было бы не к лицу.
— Ну, а что же вы будете делать? — спросил Баркер с полуистерической, полуиспуганной улыбкой.
— Мы еще не проверили наши чемоданы, — с непоколебимой серьезностью ответил Деморест, — а в моем саквояже есть тайник, двойное дно, секрет которого известен только моему верному слуге. С тех пор как я покинул дом моих предков в Фаджини, я не прикасался к этому тайнику, а там тоже могут оказаться ценные бумаги и акции.
— Я вот тоже на днях нащупал в кармане своего фрака какие‑то странные кругляшки. Но, может быть, это только покерные фишки… — задумчиво сказал Стейси.
Баркеру стало как‑то не по себе. Его юношеские щеки снова зарделись румянцем, и он отвел взгляд. Привязанность и какое‑то нежное сострадание, светившиеся в глазах его друзей, увеличивали его неловкость.
— Мне кажется, — произнес он наконец чуть не с отчаянием, — что следовало бы отправиться в Бумвилл, чтобы все разузнать.
— Прямо в банк, дружище, прямо в банк! —крикнул Деморест. — Помни мой совет и никуда больше не суйся. Смотри, никому ни слова о твоем счастье. И не поддавайся соблазну, не вздумай сразу продать эти акции. Еще неизвестно, на сколько они могут подскочить.
— Я думал, — пробормотал Баркер, — может быть, вы, ребята, захотите пойти со мной.
— Для нас слишком уж большая роскошь прогулять целый рабочий день, и без того работать мы сегодня будем только вдвоем, — возразил Деморест чуть дрогнувшим голосом и слегка покраснев. — И нам не пристало, старина, слоняться по пятам за тобой и за твоим счастьем. Все прекрасно знают, что мы бедняки, и рано или поздно станет известно, что ты был богат еще до того, как вошел с нами в компанию.
— Чепуха! —в негодовании воскликнул Баркер.
— Святая правда, мой мальчик, — кратко подтвердил Деморест.
— Самая непреложная истина, старина! —подхватил Стейси.
Баркер, не глядя, потянулся за шляпой и пошел к двери. У порога он в нерешительности остановился, и казалось, что эта нерешительность сообщается его товарищам. Наступила минута неловкого молчания. Затем Деморест порывисто схватил его за плечи и насильно, хоть и ласково, подвел к двери.
— Перестань валять дурака, Баркер, мальчуган ты мой. Будь же мужчиной, действуй, иди вцепись в это богатство крючьями и держись намертво. И можешь быть уверен, что нас… — он запнулся, но только на секунду, точно собирался сопроводить эти слова смехом, а смех не получился, — нас ты наверняка застанешь здесь, когда вернешься.
Баркер был задет за живое, но не выдал своих чувств. Он нахлобучил шляпу и поспешно пустился в путь. Приятели молча смотрели ему вслед, пока он не скрылся в кустах. После этого они заговорили.
— Как все это похоже на него, правда? —сказал Деморест.
— В этом весь Баркер, с начала до конца, — подтвердил Стейси.
— Подумать только, что все эти годы у него валялись такие ценные бумаги, а он, простая душа, о них и не вспомнил.
— А ведь он хотел вложить вместе с нами деньги в эту окаянную гору!
— И он, клянусь, так бы и поступил! И никогда бы об этом не пожалел. Вот какой он, Баркер.
— Хороший парень!
— Славный товарищ!
— Может быть, одному из нас надо было пойти с ним? Он вытряхнет все свои деньги первому, кто подставит карман, — сказал Стейси.
— Тем более нам нельзя вмешиваться. И пусть все видят, что мы не интересуемся этими деньгами! —воскликнул с горячностью Деморест. — И без того найдется достаточно мошенников и дураков, которые постараются воспользоваться его простодушием и убедить его, что нами руководит какая‑то тайная корысть. Нет, ни за что! Пускай поступает с деньгами, как ему вздумается, как ему подскажет его нутро. По–моему, лучше пускай он вернется к нам самим собой, хоть даже совсем без денег, с пустыми руками, чем изменит своей натуре и станет как все.
