Фернандо Гамбоа - Черный Город
102
Кашель, очень напоминающий человеческий, раздавался все ближе и ближе к нам, громко отражаясь от каменных стен помещения, в котором мы находились. Однако почти в самый последний момент дым, похоже, возымел ожидаемый эффект, потому что хлынувшая вниз по лестнице лавина «демонов» вдруг резко остановилась — как мне показалось, в смятении — перед этим неожиданным врагом, который не позволял им дышать и с которым они ничего не могли сделать… Затем морсего, нерешительно пятясь, пошли обратно, то есть вверх по лестнице, издавая звуки, в которых звучал явный упрек.
В общем, к нашей огромной радости, ни один из морсего с их жуткими физиономиями перед нами так и не появился, однако я, прислушиваясь к топоту их ног по ступенькам лестницы, был абсолютно уверен, что этим своим неудачным штурмом они всего лишь нас «прощупали» и что предстоящая ночь будет для нас очень и очень длинной.
Мы решили поочередно дежурить у подножия лестницы всего по полчаса, чтобы скука, быстро овладевающая тем, кто дежурит, не успевала отразиться на его бдительности. Даже профессор, хотя и с неохотой, отстоял свою получасовую смену, пока все остальные занимались нелегкой работой по отделению пуль от гильз и извлечению из гильз пороха, маленькие кучки которого мы затем плотно заворачивали в вырванные из книги пожелтевшие листы с напечатанным на них немецким текстом. Первые петарды получились такими неказистыми, как будто их изготовили эпилептики как раз в тот момент, когда с ними случился приступ, однако постепенно мы наловчились и стали делать довольно симпатичные петардочки — и не простые, а снабженные изготовленной из полоски бумаги тоненькой трубочкой, также наполненной порохом и являющейся своего рода фитилем.
— Ты считаешь, что это сможет их отпугнуть? — спросила меня Валерия, сидя на полу рядом со мной и мастеря петарды.
— Они, насколько мы заметили, очень болезненно воспринимают свет, а потому вспышки этих петард вполне смогут помочь нам, когда дела у нас пойдут уж совсем плохо.
— Ты, наверное, хотел сказать «если дела у нас пойдут уж совсем плохо». Дым, похоже, не позволяет им даже приблизиться к нам.
Я уже открыл было рот для ответа, но тут же его закрыл, подумав, что пока не стоит делиться своими опасениями: вполне достаточно и того, что эти опасения терзают меня.
— Да, конечно, — ответил я, стараясь говорить бодро. — Они, возможно, уже успели за сегодня устать и оставят нас в покое.
Кассандра обменялась со мной быстрым взглядом, но я успел заметить, что ее глаза говорили: «Ты врешь совсем неубедительно».
Два часа спустя мы снова услышали над своими головами какой-то шум. Доносившиеся до нас звуки были такими, как будто морсего тащили по полу что-то очень тяжелое. Я попытался представить себе, что же это могло быть, когда вдруг раздался звук сильного удара, за которым послышалось журчание.
— Вот ведь дерьмо… — это было единственное, что я успел сказать, прежде чем поток грязной воды хлынул вниз по лестнице и, достигнув костра, потушил его.
Морсего, похоже, опять попытались нас перехитрить. Они оказались умнее, чем я предполагал.
— Берите все оружие! — крикнул я. — Они сейчас явятся сюда!
Так оно и произошло: едва погас костер, как на нижних ступеньках лестницы появился первый морсего. Его тут же осветили четыре фонарика, и уже через долю секунды он получил в грудь целый град пуль, которые отбросили его назад. Однако не успел он рухнуть на ступеньки, как из-за его спины появился второй морсего, который тоже тут же был изрешечен пулями. За вторым морсего появился, скаля свои ужасные зубы, третий…
— Петарды! — крикнул я, поворачиваясь к Касси и мысленно ужасаясь, что при таком темпе стрельбы патроны у нас закончатся гораздо раньше, чем у морсего пропадет охота лезть под пули.
Мексиканка, сразу же сообразив, что от нее требуется, взяла одну из самых больших петард, подожгла «фитиль» и бросила эту петарду в сторону лестницы.
Поскольку эти наши самодельные петарды были изготовлены не совсем так, как изготавливаются петарды в мастерских, вместо взрыва произошла всего лишь очень сильная вспышка, похожая на вспышку магния, использовавшегося в старые времена фотографами. Тем не менее эффект получился даже лучше, чем я ожидал: морсего такой яркий свет пришелся явно не по душе, и они поспешно ретировались. Лестницу затянуло дымом, неприятно запахло порохом.
— Сработало! — радостно воскликнул профессор. — Это их пугает больше, чем выстрелы!
— Морсего, возможно, не до конца понимают, в чем смысл выстрелов, — предположил я. — А вот яркий свет они точно не переносят.
— Совершенно очевидно, что мы им сейчас задали жару, — довольно произнесла Валерия, освещая фонариком три окровавленных трупа, валяющихся на нижних ступеньках лестницы. — Теперь они уже вряд ли здесь появятся.
— Они здесь снова появятся, — раздался за нашими спинами голос.
Эти слова произнес Иак. Освещенный пламенем малюсенького костра, который мы развели рядом с лежащей на носилках бразильянкой, он стоял на коленках в глубине помещения рядом со спящей Анжеликой и устало опирался на свой лук.
— А ты откуда это знаешь? — поинтересовалась Касси.
— Мы входить сюда без их разрешение, — печально ответил Иак. — Они не хотеть, чтобы мы находиться здесь, и они бороться за свой земля. Они умереть все, если это быть необходимо… Мы, менкрагноти, делать то же самое, если кто-то входить в наш деревня без разрешение.
— Но мы ведь не представляем для них никакой опасности, — запальчиво возразила Кассандра. — Мы всего лишь защищаемся!
Туземец посмотрел сначала ей в лицо, а затем перевел взгляд на автомат, который она держала в руках.
— Если незнакомый человек входить в твой дом, хватать твои вещи и затем стрелять, ты разве не думать, что этот человек быть опасность?
Логика туземца была неоспоримой, а потому никто из нас даже не попытался ему что-либо возразить.
Однако речь, черт возьми, шла не о чем-нибудь, а о наших жизнях, и мы — обоснованно или нет — собирались за них бороться, полагая, что у нас еще будет время обсудить этические проблемы, когда удастся выбраться из этого опасного места.
Если, конечно, нам повезет и мы сможем это сделать.
Размышляя обо всем, что сейчас происходило, я вдруг краем глаза заметил какое-то движение и инстинктивно повернулся к лестнице, которая после того, как был потушен костер, погрузилась в темноту.
Тусклый свет моего налобного фонарика кое-как пробился сквозь густую пелену дыма, и я различил расплывчатый черный силуэт абсолютно бесшумно подкрадывающегося морсего.
