Евгений Коршунов - Гроза над лагуной
— И твой отец получит назад все его плантации?
— Земли отняли не у него одного!
— А что будет с теми африканцами, между которыми эти земли поделены? Ты не знаешь? Нет, знаешь! В деревни будут направлены карательные отряды. Твоих «соотечественников» — ты ведь родился в Богане! — будут убивать тысячами. И все для того, чтобы ты вернулся… на родину!
— Ты упрощаешь…
В голосе Майка проскользнула неуверенность.
— Джин прав. И то, что вы задумали, подло! Елена встала перед Майком, вызывающе глядя ему в лицо:
— Если бы я знала, что ты станешь таким… Она не договорила. Внизу резко ударили автоматные очереди.
— Папа! — в ужасе закричала Елена и кинулась к двери. — Они убили папу!
— Назад!
Майк схватил девушку за руку, рванул на себя.
— Оставь ее!
Женя, нагнув голову, бросился на Майка. Тот, словно в тренировочном зале, сделал корпусом полуоборот — и Евгений оказался отброшенным в угол ударом в челюсть.
— Идиоты! — заорал Майк. — Вас же всех перебьют!
Он взял с дивана автомат и, не глядя на Женю, пытавшегося подняться, цепляясь за стену, пошел к двери. Он даже спиной чувствовал, с какой ненавистью смотрит ему вслед Елена. Ну и пусть, думал он. Пусть она возится с этим… проповедником. Она еще вспомнит о нем, когда поймет, что настоящие мужчины не болтают, а действуют, рискуя жизнью во имя…
Он не додумал, «во имя» чего, да и так ли это было важно сейчас, когда начиналось дело — настоящее, хоть и кровавое.
Майк вбежал в холл в тот самый момент, когда перед Хором вытянулись Аде и Симон. Гвено без сознания лежал в кресле, передвинутом к столу. Рядом с ним стояли Корнев и Мангакис.
Аде с неприязнью косился на бывшего полицейского — коротконогого и длиннорукого, с выдвинутой вперед челюстью. Симон поблескивал маленькими глазками, глубоко запавшими под придавленным, скошенным назад лбом.
— Кто стрелял?
В голосе Хора была холодная ярость. Аде молча кивнул на Симона, тот переступил с ноги на ногу, его тяжелые руки непроизвольно колыхнулись.
— Этот недопеченный ублюдок — радист хотел бежать, — голос. Симона был тускл. — Он крался к забору со своим ящиком.
Майк сразу же понял, о ком идет речь. «Недопеченным» в лагере называли радиста-альбиноса. Симон вместе со своим дружком грозили пристрелить радиста еще в лагере — ведь альбиносы, по поверью, приносят несчастье. Кейта Диеш сам докладывал об этом Майку.
«Бедный Кейта, — подумал Майк. — Они все-таки расправились с ним. И вовсе не потому, что он хотел бежать…»
Гром прокатился уже гораздо ближе, чем раньше.
— Они убили рядового Диеша, потому что идет гроза. «Мамми Уота», дух воды, гневается, — сказал Майк с порога, с отвращением глядя на тупое лицо Симона.
— А при чем тут Диеш? — круто обернулся к нему Хор.
— Он был альбиносом…
Это сказал уже Корнев. Хор скривился:
— Дикари! И вы хотите, чтобы они… как это по-вашему… строили «новую жизнь»?
— Такие, как он, не хотят!
На этот раз уже Корнев кивнул на тупо уставившегося перед собою Симона.
— Таких устраивает то, к чему зовете их вы!
Хор досадливо отмахнулся.
— Вы мне надоели, господин журналист! Он подошел вплотную к Симону.
— Это правда? Насчет грозы… и прочей чепухи?
— Да, сэр! — неожиданно отчеканил Симон. — Диеш мог вызвать духов.
— Идиот! — взорвался Хор и сразу же успокоился. Он потрепал Симона по плечу: — Ладно, иди. Да не вздумай ухлопать еще кого-нибудь. Грозу уже не остановишь, а солдат у меня не так много. И ты… — Майор обернулся к Аде. — И ты, сержант, смотри, чтобы больше такого не было. Бери людей и отзови с берега группу «Эй». Мы выступаем.
— Слушаюсь, сэр!
— А вы, капитан Браун, возьмите все машины, которые найдете на вилле. Кстати, и «Волгу» мистера Корнева. Разместите по машинам солдат — и назад. И напомните им, что нам будут помогать люди с зелеными повязками. Это «пятая колонна», по ним не стрелять.
— Слушаю, сэр!
Майк вышел, вслед за ним вышли, печатая шаг, Симон и Аде.
— Моя школа, — довольно улыбнулся Хор и подошел к столу, за которым сидели Корнев и Мангакис, взялся за спинку свободного стула.
— Итак, господа, я рад, что вы меня не обманули. Если мне пришлось несколько потеребить ваши нервы, то… не взыщите. На войне как на воине.
Он налил себе виски и заговорщически подмигнул Корневу.
— В России мы перед атакой всегда пили водку. Куда надежней этой дряни. Ваше здоровье, господа!
Не дожидаясь ответа, он выпил.
И сейчас же с веранды вбежал Аде.
— Господин майор! — выкрикнул он взволнованным голосом. — Лодки!
— Что «лодки»? — Хор резко обернулся к сержанту. — Ну? Говори!
— Лодки! — Аде перевел дыхание. — Унесло лодки. Сейчас прилив — их унесло!
— А часовой? Где был часовой? Расстрелять мерзавца!
Хор словно взбесился. На губах у него выступила пена. Стиснув кулаки, он подскочил к Аде.
— Кто охранял лодки?
Аде испуганно отшатнулся.
— Ни… никто, господин майор. У нас было так мало людей, едва хватило на посты со стороны города… Я… я… сам проверял… все время, сэр…
— Ну! — угрожающе выдохнул майор. — Твое счастье, что, кроме тебя, мне некого оставить с капитаном Брауном. А то бы на одного осла на земле стало меньше! Ты понял меня?
— Да, сэр! — щелкнул каблуками Аде.
— То-то…
Покорность сержанта несколько смягчила Хора.
— Ты остаешься здесь и головой отвечаешь мне за каждого, кто находится на вилле. За каждого!
Последнюю фразу майор произнес подчеркнуто, по слогам.
В саду послышались топот тяжелых солдатских ботинок и громкая речь. Десантники группы «Эй» возвращались совсем не так, как уходили прочесывать берег: теперь, когда они обеспечили высадку трех батальонов отлично вооруженных наемников, они были уверены в победе.
Хор насмешливо поднес руку к берету.
— А вы, господа, можете продолжать ужин. Впрочем, мы еще встретимся. Во всяком случае, мистера Корнева я обязательно приду проводить на аэродром. Когда его будут высылать.
Он расхохотался, довольный своим остроумием, легко перемахнул через перила веранды и скрылся в темноте.
— Вот и все, — глубоко вздохнул Мангакис и вытер взмокший лоб салфеткой.
— Я в этом далеко не уверен, — задумчиво произнес Корнев.
— Тогда…
Мангакис выпрямился, хотел что-то сказать…
Корнев молча ждал, но советник раздумал.
— Бедняга Гвено, — словно про себя произнес он. — Они его изувечили.
Мангакис склонился над Гвено, легонько похлопал его по щеке, сильно подул в ноздри. Тот застонал и открыл глаза.
— Они… ушли?
Голос Гвено был хрипл и прерывист.
