Геннадий Гусаченко - Жизнь-река
Об этом периоде нашей жизни я расскажу позже. Глаза слипаются, надо выспаться. В щель под пологом брезжит рассвет! Не проснуться мне рано утром! Да и куда, собственно, торопиться? Буду спать, сколько захочу, пока не высплюсь.
На сегодня всё, мои дорогие.
Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне и присно и во веки веков! Аминь!
На проходной.
Свирепый ураганный ветер на реке не стихает. Огромные волны катятся в противоположном направлении. Такое впечатление, что река повернула вспять. Идти дальше пока невозможно. Брожу по берегу. Ничего не делание начинает надоедать. Обнаруживаю трещину в лопасти весла и заменяю новым, запасным. Разогнулось соединительное кольцо. Поменял и его. Снёс все вещи на плот. Сижу на нём, жду, образно выражаясь, с моря погоды. Пью чай и поглядываю на воду. Утихомиривается буря. Рискнуть, что ли?
С большим трудом на вёслах пересекаю реку. У левого берега, более лесистого, ветер слабее. Подъезжает моторка с гордо стоящим на носу чёрным французским бульдогом. Бородатый мужчина, седой, худой, сутуловатый, удивительно похожий на меня, интересуется, куда держу путь. Знакомимся. К обоюдному внешнему сходству он, к тому же, еще и Геннадием оказался.
— Живу здесь, на острове. У меня тут есть всё: дом, баня, огород. Поедем ко мне. Переночуешь…
— Не могу, тёзка. Время жалко. День я простоял в ожидании хорошей погоды. Лето кончится, до моря дойти не успею.
— Вернёшься — приезжай на Седову Заимку. За Бибихой сразу. Там меня все знают. Отвезут на остров.
— Спасибо, тёзка.
Он дал газ, и моторка понеслась, подпрыгивая носовой частью на встречной волне. Бульдог смело и твёрдо стоял вперёдсмотрящим.
Довольный, что освободился из плена наветренного правого берега, я прошёл с десяток километров и пристал к берегу. Чёрные тучи снова обложили горизонт и лучше было заранее подготовиться к удобному ночлегу. Я не спеша укрыл от возможного дождя вещи. Туго натянул палатку и, на всякий случай, натаскал дров для костра. Пьянея от нежного аромата пышно цветущей черёмухи, вскипятил чай. С кружкой в одной руке и с кульком конфет в другой присел на валёжину.
Широкая река, уже притихшая, несла мимо меня свои нескончаемые воды. Вдали краснел бакен № 110.
Господи! Как хорошо! Просто одуреть можно от умиротворения и блаженства! Стрижи носятся высоко над рекой: не будет дождя.
Сладко, без сновидений и судорог в мышцах спал я в эту благодатную ночь. Поднялся в шесть часов утра. Бодрый, хорошо отдохнувший, полный сил, в отличном настроении и с нетерпеливым желанием поскорее отправиться в плавание. Идти всё дальше. Открывать для себя новые картины жизни на сибирской реке. Восхищаться чудными пейзажами. Набираться незабываемых впечатлений. Обогащать память географическими и натуралистическими знаниями.
Небо ясное. Солнце припекает. Безветрие. На реке слабое волнение. Речной толкач «Плёс» проходит мимо вверх по реке с баржей, гружёной песком.
— Отдать носовые швартовы! — командую сам себе.
Через минуту, плавно покачиваясь на волнах, отваливаю от гостеприимного берега. В своих дневниковых пометках я назвал его «Блаженство».
В 10.40 прохожу красный бакен № 129. К левому берегу прилепились дачи. Проплываю мимо огромных куч песка. Возле них два погрузочных крана. К правому берегу притулился землесос.
Течение быстрое. Солнце парит. Кучи облаков скапливаются всё плотнее. Прохожу под ЛЭП. Знакомый уже РТ «Свежий» стоит под погрузкой песка на баржу. Работает кран. Рядом с ним ещё две баржи. Опасно проходить в непосредственной близости от них. Брёвна, деревья, доски, плывущие по реке, засасываются водоворотом течения под днище баржи, выбрасываются позади. Нередки случаи, когда под стоящие баржи течение затягивает лодки. Чтобы избежать их печальной участи, отгребаюсь подальше. Прохожу дачный поселок Почта и столб с километровой отметкой 765. На берегу полно рыбаков, отдыхающих дачников. Изводят вопросами.
— Эй, мужик! Откуда плывёшь?
— И далеко направился?
— А когда из Новосибирска вышел?
— Какая цель плавания? Научная?
Как хочется поскорее уйти от задолбанной цивилизации, от людской толкучки. Поближе к первозданной и нетронутой природе. Туда, где как в сказочной поэме великого поэта А. С. Пушкина:
Там чудеса: там леший бродит,
Русалка на ветвях сидит;
Там на неведомых дорожках
Следы невиданных зверей…
Да и есть ли вообще сейчас на планете нетронутое человеком место? Горячий патриот сохранения лесных богатств доктор биологических наук, организатор создания заповедников в нашей стране, охотовед и писатель Феликс Робертович Штильмарк в своей замечательной книге «Лукоморье. Где оно?» тоже задает читателю этот вопрос. Его книга с дарственной надписью и автографом — одна из самых дорогих мне в моей домашней библиотеке. Она во многом подтолкнула меня поискать свое заветное Лукоморье. Найду ли я его?
Ландшафт меняется быстро. Вот лесистый берег сменился густым тальником. За ним плёс. Опять лес. Изгиб реки и за поворотом справа поблескивают крыши большого села Дубровино.
Располагаюсь на мысе, вытоптанном сапогами рыбаков, под высокими берёзами. Много сушняка для костра. Огонь развожу без труда. Ставлю на костёр ведро с водой. Сегодня в меню суповой набор «Горох с мясом», геркулесовая каша с растительным маслом и кофе с молоком. Чтобы утром не тратить время на приготовление завтрака, с вечера заправляю термос и котелок. Поставил палатку, сложил в неё ценные вещи: бинокль, планшет с картами и дневником, фонарь, радиоприёмник, сумку с туалетными принадлежностями, рюкзаки с одеждой и провиантом. Проверил лодки, крепления катамарана. Всё готово к завтрашнему раннему отплытию.
Вечер тёплый, тихий. Спать не хочется. Комары не докучают. Из кустика неподалеку выпорхнула серая неприметная птичка. Так и есть: на веточке, как шарик, прицепилось гнёздышко. Не удержался, заглянул: пяток коричневатых, в крапинку, яичек лежало в нём. Поскорее, чтобы не остыли, отошёл от гнезда. Птичка тотчас вернулась в него.
Прохаживаясь бесцельно по травянистой поляне, вспугнул с гнезда утку. Ошалело крякая, она унеслась в сумерки леса, но вскоре просвистела крыльями, возвращаясь, сделала круг над поляной и улетела. Я поспешно отступил и теперь сам вздрогнул испуганно: с шумом и громким кряканьем взлетела другая утка. Потом ещё одна, ещё… Я брёл по густой осоке кочкарника, и кряквы тяжело и неохотно взлетали из–под ног. Охваченный азартом, я уже специально ходил в разных направлениях, поднимая на крыло сидевших на гнёздах уток. Никогда не пробовал утиных яиц. Разбил пару штук для пробы: не засиженные ли? Нет, без кровяных прожилок и прочих признаков зародышей. С каждого гнезда взял по два–три яйца и принёс к костру. Он ещё не совсем потух На красных угольях вода в ведре быстро вскипела. Я осторожно сложил в кипяток утиные яйца и скоро они были готовы. Какие в них ярко–оранжевые желтки! И на вкус просто великолепны!
