Десмонд Бэгли - Золотой киль
Яхта была почти готова к спуску, оставалось только облицевать ее покрытиями из стекловолокна и закончить внутреннюю отделку.
— Ну и громадные же они на суше! — воскликнул Курце.
Я улыбнулся: обычная реакция новичка.
— Поднимемся на борт, — предложил я.
На него произвел большое впечатление просторный салон, и он вполне одобрил общую планировку.
— Это все ты сам спроектировал? — спросил он.
Я кивнул.
— Здесь можно недурно пожить, — заметил он, осматривая кубрик.
— Мы и будем здесь жить, — сказал я. — На этой яхте и вывезем четыре тонны золота.
Мои слова поразили его, он нахмурился.
— Где же его тут разместить?
— Присаживайся, и я расскажу тебе кое-что о парусниках.
Курце неловко устроился на краешке дивана, на котором еще даже не было матраса, и терпеливо ждал моих объяснений.
— У этого судна водоизмещение, то есть вес, десять тонн, и…
— Мне послышалось, что ты сказал — пятнадцать тонн, — вмешался Уокер.
— Это по системе, принятой для яхт на Темзе. Там ее тоннаж другой.
Курце зыркнул на Уокера:
— Заткнись и дай человеку сказать. — Он повернулся ко мне. — Если судно весит десять тонн, а ты добавишь еще четыре, оно может легко затонуть, так? И потом, где ты их тут разместишь? Не класть же их на видном месте, чтобы сразу заметили полицейские.
Я терпеливо объяснил:
— Я обещал рассказать о парусниках то, чего ты не знаешь. Теперь слушай: сорок процентов веса любого парусника составляет балласт, который обеспечивает равновесие судна при сильном ветре. — Я постучал ногой по переборке. — К днищу этой яхты прикреплен кусок свинца весом как раз в четыре тонны.
По глазам Курце было видно, что смысл моих слов начинает доходить до него.
— Пойдемте покажу еще кое-что.
Мы вышли наружу, и я обратил их внимание на свинцовый килевой балласт.
— Через неделю все это закроется, потому что всю яхту отделают специальным покрытием для защиты от древоточцев.
Курце присел на корточки, разглядывая киль.
— Так вот оно что, — медленно проговорил он. — Понял — золото будет спрятано под водой, как составная часть судна.
Он захохотал, к нему присоединился Уокер. Я тоже не сдержался, и стены ангара загудели от нашего смеха. Но вдруг Курце снова стал серьезным.
— А при какой температуре плавится свинец? — неожиданно спросил он.
Я знал, к чему он клонит.
— При температуре четыреста-пятьдесят градусов по Цельсию, — ответил я. — На верфи есть небольшой плавильный цех, где изготовляют кили.
— Да, — тяжело обронил он, — свинец можно отливать и на кухонной плите. Но у золота точка плавления свыше тысячи градусов, и нам понадобится что-нибудь более серьезное, чем плита. Уж я-то знаю, переплавка золота моя специальность. Тут здоровенные печи нужны.
Ответ у меня был готов.
— Об этом я уже подумал. Поднимемся в мастерскую, я покажу вам то, чего вы никогда в жизни не видели.
В мастерской я открыл шкаф.
— Вот эта игрушка — последнее изобретение.
Я установил прибор на верстаке.
Курце с недоумением разглядывал его. Действительно, ничего особенного — обыкновенная металлическая коробка размерами девятнадцать на пятнадцать и высотой в девять дюймов, с асбестовым покрытием наверху и с клеммами, расположенными по системе Хита Робинсона.
— Вы, конечно, знаете о быстрорастворимом кофе. Ну, так же быстро с помощью этого прибора можно получить высокую температуру. — Я начал готовить аппарат к работе. — Вода для охлаждения должна подаваться под давлением не менее пяти футов на дюйм — сгодится водопроводный кран. Прибор, кроме того, работает от обыкновенной электросети, так что его можно устанавливать где угодно.
Я вынул главную деталь прибора — кусок черной ткани, размерами три на четыре дюйма.
— Какой-то фокусник в Штатах открыл способ вытягивать и сплетать нити из чистого гранита, а другой придумал для него вот такое применение.
Я поднял ручку машины, вложил графитовую прокладку и плотно зажал ее. Затем взял кусочек металла и протянул его Курце. Он повертел его в руках и спросил:
— Что это?
— Кусок обыкновенной малоуглеродистой стали. Но если эта игрушка способна расплавить сталь, то она расплавит и золото. Верно?
Курце кивнул и с явным сомнением взглянул на прибор — очень уж он был неказистый.
Я взял кусочек стали и уронил на графитовую прокладку, затем вручил Уокеру и Курце по паре защитных очков.
— Лучше надеть их, свечение будет ослепительным.
Мы надели очки, и я включил прибор. Зрелище получилось эффектным. Графитовая прокладка моментально нагрелась до белого свечения, стальной брусок накалился докрасна, затем пожелтел и наконец стал белого цвета. Он растекался, как воск, и меньше чем за пятнадцать секунд превратился в маленькую лужицу. Вся процедура сопровождалась яростными фонтанами искр, так как металл на воздухе окислялся. Я выключил прибор и сдвинул очки.
— При плавке золота такого фейерверка не будет, оно окисляется не так быстро, как железо.
Курце не отрываясь смотрел на прибор.
— Как он это делает?
— По принципу сварочного аппарата, — ответил я. — Температуру можно довести до пяти тысяч градусов по Цельсию. Прибор, конечно, лабораторный, но, думаю, за один прием можно расплавить два фунта золота. Три таких прибора с большим количеством запасных прокладок — и мы сможем работать довольно быстро.
Курце засомневался:
— Если мы будем отливать по два фунта, киль получится с трещинами и пузырями и развалится под собственной тяжестью.
— Это тоже предусмотрено, — спокойно парировал я. — Ты видел, как отливают бетон?
Он было нахмурился, но потом понял, что к чему, и даже пальцами прищелкнул.
— Мы готовим опоку, закладываем внутрь проволочную сетку, — растолковывал я. — Она-то все и держит.
Я показал ему модель, которую изготовил на досуге из мягкой проволоки и свечного воска. Он ее внимательно рассмотрел.
— Ты проделал гигантскую работу по подготовке, — наконец проговорил он.
— Ну кто-то же должен был это сделать, — сказал я. — Иначе золото пролежит там еще лет четырнадцать.
Курце мои слова пришлись не по вкусу, они выставляли его в невыгодном свете, но возразить было нечего. Он что-то забормотал, потом оборвал себя, лицо его горело. Потом глубоко вздохнул:
— Ладно, убедил. Я буду участвовать.
Теперь и я мог вздохнуть — с облегчением.
* * *В тот вечер мы совещались.
— Теперь начнется муштра. «Санфорд» будет готова к испытаниям на следующей неделе. После испытаний вы оба под моим руководством начнете постигать науку управления парусами. Ровно через четыре месяца мы отплываем в Танжер.
