Ольга Куно - Горький ветер свободы (СИ)
Немного перекусив тем, что перепало от щедрот хозяев, я уже привычно села с краю, прислонившись к ножке шатра, стараясь максимально спрятаться от солнца в откидываемой им тени. Лицо, руки и шею нещадно жгло. Должно быть, кожа как следует раскраснелась, во всяком случае рабы поглядывали на меня с усмешкой и пару раз тихонько обменялись язвительными судя по всему репликами. Я чувствовала себя так, будто у меня поднялась высокая температура. Желания жить это не прибавляло. Тёплых чувств к хозяевам — тоже. Я вообще ненавидела сейчас всё тёплое. И как никогда хорошо понимала, почему у арканзийцев принято желать собеседнику тени и прохлады, а не света и тепла, как у нас на севере.
Человеческая тень упала внезапно на горячий золотой песок. Я вздрогнула и инстинктивно отпрянула, резко поднимая голову. Ренцо. Почему-то это заставила меня слегка успокоиться. Пожалуй, от этого человека я ожидала гадостей меньше всего. На втором месте, как ни странно, был холодный и немногословный Данте, а вот арканзийцев я боялась и ненавидела сильнее всего. Странно с чего бы так? Ведь именно галлиндийцам я теперь принадлежу. Неужели стремление Ренцо меня приручить даёт свои плоды? Но если так, чем я и правда лучше маленького дикого зверька?
Я вскочила на ноги и резко оттолкнула Ренцо, едва его рука коснулась моей щеки, предварительно опустившись в какую-то миску.
— Тсс… Тише, тише. — Ренцо примирительно выставил вперёд руку, пока я пялилась на него ничего не понимающим взглядом. — Это для твоей кожи.
Он указал на миску, в которой обнаружилась какая-то густая желтоватая смесь, потом на моё лицо. Я начала понимать. Видимо, это какое-то средство для обгоревшей кожи.
— Что тут случилось? — Голос Данте заставил меня повторно вздрогнуть.
Кажется, мой резкий скачок привлёк его внимание.
— Ничего, — откликнулся Ренцо. — Пытаюсь обработать ей лицо, а она боится.
Данте неодобрительно покачал головой, переведя взгляд с моего носа на шею, а затем руки.
— Она не местная, не знает, что в одежду надо как следует закутаться, — заметил Ренцо. — Надо было ей объяснить, но как?
— Всё равно не помогло бы, — заметил Данте. — У неё слишком белая кожа, не такая, как у нас. Лицо всё равно бы сгорело. Ладно, попытайся объяснить ей, что она должна пользоваться мазью регулярно.
Он сам шагнул ко мне, указал на миску с жёлтой смесью и заглянул в глаза. От страха у меня мороз пробежал по коже.
— Это, — Данте почти коснулся пальцем мази, — надо наносить на тело. — Он показательно провёл пальцем по своему лицу.
Ещё раз посмотрел мне в глаза, словно хотел достучаться до самых глубин сознания, и вернулся в шатёр. Я вздохнула с облегчением.
— Давай. — Теперь ко мне снова подошёл Ренцо. — Я покажу в первый раз, как это делать.
Я позволила ему приблизиться и, напряжённо следя за каждым движением, предоставила возможность помазать обгоревшие участки кожи. Ренцо набирал мазь щедро, толстым слоем. Она была жирной и прохладной, отчего по настрадавшейся коже сразу же распространялось приятное ощущение. И, сколь это ни странно, мягкое прикосновение смуглых пальцев галлиндийца не так чтобы было мне неприятно.
Мазь осталась при мне и на удивление быстро помогла. Кожа начала немного шелушиться, но к вечеру боли и ощущения жара почти не осталось.
За день я снова смертельно устала, но на сей раз это не могло изменить моих планов. Этой ночью я была намерена бежать. Куда? Что я собиралась делать дальше? Эти вопросы волновали меня в последнюю очередь. Бежать. Перестать быть рабыней. Никогда больше не увидеть человека, считающего себя вправе называться моим хозяином. Никому не позволить совершить надо мной насилие — в каком бы то ни было значении этого слова. Всё остальное — побоку. Если ради этого придётся умереть — а вероятнее всего, так оно и было, — значит, я готова умереть.
Я сделала вид, будто легла спать, как и прошлой ночью. Дождалась, пока стихнут все разговоры, пока все улягутся. Выждала ещё некоторое время. Возможно, спят не все. Вполне вероятно, что надсмотрщик и телохранитель по очереди бдят, ненавязчиво следя, чтобы всё было в порядке. Всё, что мне оставалось, — это пойти на риск. И понадеяться, что ночная темнота окажется на моей стороне.
Правда, ночь стояла звёздная. Белёсая дымка рассеялась, и теперь от неба трудно было оторвать взгляд. Говорят, самое звёздное небо можно увидеть либо в пустыне, либо в открытом море. В открытом море я побывала лишь однажды, но тогда нас держали в трюме, да и погода стояла неидеальная. Словом, было не до звёзд. А сейчас, невзирая на всю сложность, даже обречённость моей ситуации, я с трудом опустила глаза, переключаясь с усыпанных яркими точками небес на грешную землю.
Большую флягу, полную воды, я выкрала заранее. На какое-то время хватит, а дальше… Я не думала так далеко. Главное — вырваться отсюда, уйти достаточно далеко, чтобы меня не смогли найти. Ну, а потом… Оставалось надеяться, что я сумею встретить более лёгкий конец, чем смерть от жажды. К слову, кинжал я тоже украла.
Наконец решившись, я очень медленно поднялась на ноги. Сделала несколько осторожных шагов по, увы, шуршащему под ногами песку. Никто не пошевелился. Я перескочила через условное ограждение, созданное красными камнями, и бросилась бежать. Сперва неуклюже — уж больно непривычно было бегать по песку, — но затем всё быстрее и быстрее. Не оглядываясь, чтобы не сбавлять темпа. Направляясь к барханам, за которыми меня стало бы не видно. А сильный ветер (неожиданно сильный, всё-таки магические камни основательно сдерживали его порывы) вскоре занесёт мои следы новым песком.
Увы, хоть я и не оглядывалась, но очень быстро услышала позади, как скрипит песок под чьими-то ногами.
— Стой! — услышала я затем.
Я и не думала подчиняться. Наоборот, собрала в кулак всю волю, все силы, и рванула так, словно мне вовсе не нужно было дышать. Если сейчас меня поймают — даже думать не хочу, что случить затем. Не говоря уж о том, что второго шанса бежать может не представиться.
Тем не менее, несмотря на все мои отчаянные старания, расстояние между мной и моим преследователем неумолимо сокращалось. И в какой-то момент я почувствовала, как его рука грубо вцепилась в моё плечо. Я вырвалась. Он снова меня схватил. Я продолжила отчаянно вырываться, сейчас как никогда чувствуя себя загнанным зверем. Мне почти удалось освободиться, и я побежала было дальше, но преследователь снова меня перехватил. На сей раз я не удержалась на ногах, он тоже потерял равновесие, и мы оба упали на остывший за тёмное время суток песок.
