Густав Эмар - Твердая рука. Гамбусино
— Я вполне разделяю точку зрения дона Луиса Морена, кабальерос. Если кто-нибудь действительно может выполнить это задание, то только дон Луис, и никто больше. Он — иностранец, поэтому неизвестен им. В то время как вы, дон Энкарнасион, и я — в случае, если этот лагерь разбит доном Горацио де Бальбоа — мы будет разоблачены в первое же мгновение. Не будем скрывать: этот достойный кабальеро знает нас отлично.
— И к тому — с давних пор, — улыбаясь, прибавил дон Луис.
Трое всадников весело засмеялись этой шутке товарища.
— Даю слово, прекрасный план! Я принимаю его с закрытыми глазами, — сказал дон Энкарнасион. — Но теперь надо решить, кто из нас останется в засаде.
— Вы, если ничего не имеете против, — сказал дон Кристобаль. — Я лучше вас знаю страну и смогу скорей найти дона Хосе Морено, чтобы рассказать ему обо всем, что произошло.
— Хорошо. Решения приняты. Теперь, сеньоры, нам осталось только привести их в исполнение.
Совет был окончен, и молодые заговорщики тут же вскочили на своих лошадей, так как нельзя было терять времени.
Они обменялись последними словами, сердечно пожали друг другу руки на прощание: дон Луис и дон Кристобаль разъехались в разные стороны, а Энкарнасион остался на страже в лесу.
XIX. ГОСТЕПРИИМСТВО
Было около пяти часов вечера. Красноватые лучи заходящего солнца окрасили равнину в теплые тона и придали ей характер необыкновенного величия
Дон Луис Морен, еще не привыкший к грандиозным видам американской природы, невольно поддался очарованию великолепного пейзажа, расстилавшегося перед его глазами. Но его мечтательное настроение вскоре было нарушено: навстречу ему во весь опор мчался какой-то всадник.
Приблизившись к дону Луису, всадник угрожающе спросил:
— Эй, сеньор, вы глухой или заснули на вашей лошади?
— Я не глухой и не заснул, кабальеро, — ответил дон Луис, выпрямляясь в седле. — Я просто очень устал.
— Вот как! — сказал незнакомец, украдкой бросив подозрительный взгляд на лошадь дона Луиса. — А между тем ваше животное, по-моему, в прекрасном состоянии и может, если понадобится, проделать длинное путешествие.
— Возможно, кабальеро, — сухо ответил француз. — Но если моя лошадь чувствует себя хорошо, я, наоборот, чувствую себя плохо.
— Ну-ну… — насмешливо ответил незнакомец. — Если вы прибыли сюда с целью лечиться, у вас на это мало шансов! Должен вас предупредить — врачей здесь нет.
— Слава бога, я болен не серьезно. Мне кажется, что вы поймете: я умираю с голоду.
— С голоду?
— Увы, да.
— Вот как?! — вскричал удивленный незнакомец. — Клянусь, вы — живая загадка! Страна кишит самой разнообразной дичью, человек вооружен до зубов и жалуется на голод! Но если только эта болезнь вас мучает, ваши муки кончатся: я займусь вашим излечением! Следуйте за мной и примите мое гостеприимство.
— Благодарю вас от всего сердца, кабальеро! — улыбаясь, ответил дон Луис.
— Ба! Не стоит! Гостеприимство в пустыне — долг, от которого никто не может уклониться.
— Не будет ли нескромно, кабальеро, спросить, я кем я имею честь говорить? — спросил француз, кланяясь своему собеседнику.
— Пожалуйста, сеньор! — ответил тот с изысканной вежливостью. — Я — дон Горацио Нуньес де Бальбоа, к вашим услугам, капитан на службе его величества короля Испании и Индии. А могу ли я, кабальеро, в свою очередь, спросить, кого имею честь принимать в качестве гостя?
Слушая имена и титулы, перечисленные капитаном, француз вздрогнул: предположения дона Кристобаля оказались верными. Но его волнение промелькнуло, как молния, и прошло незамеченным для собеседника.
— Я — иностранец, кабальеро, — сказал дон Луис, — недавно прибыл в Америку. Мое имя вам ничего не скажет… Но если…
— О, это все равно, сеньор! — прервал его дон Горацио. — Мы находимся в стране, где каждый свободен поступать по своему желанию и сохранять, если ему нравится, самое строгое инкогнито. Такая сдержанность здесь никого не удивляет. Я спрашиваю ваше имя только для того, чтобы знать, как обратиться к вам, когда представится случай.
— Меня зовут дон Луис, сеньор, к вашим услугам.
— Вполне достаточно! — живо сказал капитан. — Теперь, сеньор дон Луис, поскольку мы уже немного знакомы с вами, я буду иметь честь проводить вас в мое бедное жилище. Прошу вас с этого момента смотреть на него, как на свое.
— Тысяча благодарностей, сеньор! — кланяясь, ответил француз.
И оба всадника галопом помчались к Большому Дому Монтесумы.
Как и предвидел дон Кристобаль, таинственные обитатели руин оказались гамбусинос, занимавшимися разработкой золотых россыпей. Но что это за россыпи, которые роют по приказанию дона Горацио де Бальбоа, — вот что дон Луис очень хотел бы знать.
Среди хакаль[114], покрытых листвой, копошилась куча оборванцев, худых, болезненных, с мрачными, свирепыми лицами, с отталкивающей и грубой внешностью.
Это была шайка разбойников, отбросы цивилизации, люди, проклятые обществом, оттолкнувшим их навек. Этот сброд, одержимый, без сомнения, ужасной болезнью, которую американцы метко назвали золотой лихорадкой, собрался здесь, в неведомом для него пристанище, чтобы вновь неизбежно потерпеть крушение.
Все люди, мимо которых проезжали дон Горацио и дон Луис, бросали на них, шепчась между собой, подозрительные, подчас угрожающие взгляды. Однако все они, или почти все, приветствовали дона Горацио с особой почтительностью.
Тут и там перед наскоро сколоченными пулькериа[115] дрались пьяницы и текла кровь.
Толпа, жадная до крови и зрелищ, образовывала круг, но не для того, чтобы помешать или остановить драку, а для того, чтобы обсуждать удары, заключать пари и приветствовать победителя.
Повсюду были видны следы громадных и очень глубоких ям. Следы эти перекрещивались и перепутывались между собой во всех направлениях. Но дон Луис заметил, что нет даже признаков золота.
Однако почему же эти необыкновенные гамбусинос без устали и без отказа занимались рытьем огромных траншей?
Какую таинственную работу выполняли они?
Такие вопросы задавал себе мысленно дон Луис. Эта непонятная работа интересовала и беспокоила его все больше и больше, что не мешало ему, однако, с совершенно равнодушным видом следовать за доном Горацио по извилистым путям лагеря.
Меньше чем за двадцать минут всадники очутились у руин и остановились у входа в дом.
Капитан свистнул. Появился пеон.
— Вот мы и прибыли, кабальеро! — сказал испанский офицер дону Луису. — Бросьте поводья этому плуту, он позаботится о лошади, а также отнесет ваш плащ в комнату. Прошу вас за мной!
