В. Владимиров - Агент абвера. Повести
Стас взглянул на часы. Без пяти шесть. Он снял трубку телефона, набрал номер:
— Савельев? Я задерживаюсь. Бери кого–нибудь и поезжай на автобусную остановку к «Байкалу». Жди не меньше часа. Я буду все время на месте.
Они поднялись на шестой этаж, прошли длинным коридором, заставленным какими–то громоздкими станками, приспособлениями, ящиками. В одном из простенков стояли изрядно помятый капот «Волги» и переднее крыло с разбитой фарой. Трассологическая лаборатория помещалась в двух маленьких комнатах. Весь угол первой комнаты занимало огромное сложное сооружение. Оно было похоже одновременно на весы с товарной станции, токарный станок и телескоп.
На полу вдоль стен были расставлены разные, вроде обычные вещи, являющиеся для кого–то страшными вещественными доказательствами: гипсовые следы чьих–то ног, сапог с четким отпечатком автомобильного протектора по голенищу; выпиленный из двери замок с явными следами взлома и рядом с ним ржавый, изогнутый в конце ломик; жаровня с торчащими из нее шампурами.
«Чего только не стекается сюда со всего города, — подумал Стас. — Здорово похоже на лавку «Старье — берем!» Хотя, если вдуматься, понятие старья весьма относительно — сегодняшнее старье завтра неожиданно становится антикварной ценностью».
Стас улыбнулся и сказал:
— Вы знаете, Анна Сергеевна, я вот оглядел вашу контору и вспомнил, как давным–давно, когда я еще был мальчишкой, в нашем доме жил дворник — татарин Баба–хан. И рассказывал он нам, пацанам, сказки, которые слушали мы, естественно, с восторгом. Несмотря на то что мужчин он обязательно называл «она», а женщин — «он». Помню, была у него сказка о том, как обидел багдадский халиф своего судью за справедливость его решений. Закинул судья от досады их багдадский УПК[2] в реку и открыл на базаре лавку старья, да не простую, а волшебную. Ходил он по богатым домам, и, если покупал в них вещь, добытую злом и насилием, превращалось все остальное в этом доме в хлам и рухлядь. А сама вещь стояла в лавке, пока не приходил настоящий хозяин, и, если он был добрый человек, волшебник превращал вещь в новую и возвращал ее ему. Вот вы, Анна Сергеевна, и есть тот самый багдадский волшебник.
— Да ну вас, Станислав Павлович. Вы всегда что–нибудь придумаете. — Трифоновой было под пятьдесят, но смущалась и краснела она, как девочка.
— Ну хорошо, — засмеялся Стас. — Вернемся к нашим баранам.
— Для начала давайте повторим эксперимент, Станислав Палыч, — сказала Трифонова.
Много раз, во всех направлениях, они прокалывали ткань кофты разными шилами и тут же внимательно рассматривали ее. Результат во всех случаях был один и тот же: от ударов не оставалось никаких следов, острие шила беспрепятственно проскальзывало сквозь пушистые волокна.
— Да–а, что–то тут не то, — растерянно пробормотал Тихонов. — Но как же с отверстием?..
— Вот сейчас мы его рассмотрим под микроскопом, — сказала Трифонова и положила кофту на предметный столик прибора. — Поглядите, нити петли в том месте, где находится отверстие, обрезаны ровно, как бритвой. А вот экспериментальный участок, смотрите внимательно, я ввожу шило…
Между рядами нитей, напоминавших — под сильным увеличением — ровные линии бревен в плотах, Тихонов увидел огромный металлический стержень с зазубренным концом. Конец стержня спокойно раздвинул два соседних «бревна», и они, изогнувшись, легко скользнули по нему.
— И вот петля, которую я для пробы разрезала ножом, — сказала Анна Сергеевна, и Тихонов увидел новый участок ткани, где несколько «бревен» были разрезаны пополам. В местах среза торчали лохматые разной длины волокна, а некоторые из них, оставшиеся целыми, мягкими мостками соединяли разрезанные нити.
— Теперь вам понятно? — спросила Трифонова.
— Теперь мне понятно, что ничего не понятно, — сказал Стас. — А может быть это не шило вовсе, а острая узкая отвертка?..
— Это ближе к тому, что мы видим, — задумалась Трифонова. — Но нам ведь нужен достоверный вывод, а но гипотеза. Так?
— Так, — отозвался Стас.
— Мы можем сделать вот что. Поскольку отгадка, возможно, таится в свойствах ткани, надо обратиться к специалистам. Давайте, пока не поздно, я съезжу в лабораторию профессора Роговина. Там большие знатоки искусственного волокна. Может быть, они нам все разъяснят.
— Не поздно?
— А я, как чувствовала, договорилась с научным сотрудником лаборатории Левиным. Он меня будет ждать.
5.
В девять вечера пришел Савельев.
— Ничего, — флегматично сказал он. — Я — на остановку, тут как раз и автобус демидовский подъехал. Переглянулись мы с шофером и — гуд бай.
Савельев моргал рыжими ресницами.
— Посмотрел еще несколько автобусов — и сюда. Ошибся шофер, наверное.
— Это почему же?
— Потому что, уж если б тот парень здесь ездил, так ездил бы. А то — появился и исчез. Так не бывает.
— Логика железная, — засмеялся Стас. — Ну, ладно. Я буду домой собираться, да и ты иди отдохни. Завтра к десяти приезжай ко мне…
Его перебил звонок телефона. Савельев поглядел на телефон с опаской — какие еще новости в десятом часу?
По отдельным репликам Тихонова и его уничтожающему взгляду Савельев понял, что новости имеют к нему самое непосредственное отношение.
— Пошли к Шарапову, — сказал Тихонов, положив трубку.
— Кто звонил–то? — спросил Савельев.
— А то ты не понял! — зло рявкнул Стас. Презрительно протянул: — «Так не… быва–а–ет»… Сейчас нам с тобой объяснят, как «бывает», теоретик!
Шарапов сидит нахохлившись, на желтом пергаментном лице резко обозначились морщины. Он крепко сцепил пальцы, руки тяжело лежат на столе, и смотрит он куда–то в бок. Тихонов тоже уставился в пол.
— Да–а, дела… — говорит Шарапов. — Как же это ты, Тихонов?
Ответа он, видно, не ждет, понимает, что отвечать тут нечего.
— Значит, говоришь, подъезжает Демидов к Самотеке, а впереди Гавриленки автобус?
— Гавриленки, — сумрачно подтверждает Стас. — У светофора перед строящейся эстакадой задержался.
— Ну и…?
— Ну и выскочил из этого автобуса Длинный, сел на один рейс раньше, наверное. Демидов его сразу узнал, а что поделаешь?
— А ты–то где же был?
Стас зло глянул на Савельева, сидевшего с невинным и даже чуть сонным видом на диване.
— Да вот, как на грех, закрутился тут с экспертами…
Савельеву стало неловко. Он тряхнул ярко–рыжим чубом:
— Я за ним выходил, товарищ подполковник. К демидовскому автобусу. Кто ж его знал, что он к Гавриленке сядет?
— А–а, — протянул Шарапов. — Значит, не сдержал он обещания–то?
