Дмитрий Биленкин - Искатель. 1970. Выпуск №6
А когда Ярдли стал сопоставлять события, о которых сообщали газеты во время нередких отлучек его нового знакомого, с содержанием служебных телеграмм, поступивших в госдепартамент, его восхищение «талантами» Дойля переросло всякие границы. Стремясь выяснить тайную подоплеку тогдашних событий в Латинской Америке, в которых его кумир играл видную, хотя внешне и неприметную, роль, Ярдли перечитал официальные газетные отчеты и извлек из архива копии старых телеграмм. Перед молодым клерком раскрылась картина поистине удивительных событий.
Как известно, в начале 900-х годов в Карибском бассейне, который США постепенно прибирали к рукам, возник международный конфликт. Начался он с того, что Германия, Англия и Италия заявили материальные претензии венесуэльскому диктатору Киприано Кастро в связи с убытками, понесенными подданными этих стран во время внутренних волнений в Венесуэле в 1899–1902 годах. Заокеанские кредиторы требовали компенсации за задержанные венесуэльскими кораблями торговые суда этих стран, взыскания просроченных долгов.
А чтобы сделать посговорчивее обанкротившегося диктатора еще до получения формального отказа, германские и английские корабли захватили и потопили большую часть судов венесуэльского военного флота, обстреляли прибрежные укрепления, высадили десант, а затем блокировали побережье Венесуэлы.
О, как негодовали североамериканские газеты, как клеймили они позорные действия «европейских хищников, напавших на маленький свободолюбивый народ»!
Но из секретных телеграмм Дойля и сотрудников его отдела перед Ярдли начала складываться реальная подоплека событий. Острый приступ гуманизма и свободолюбия американской прессы получил очень простое объяснение.
Действительно, стремясь к установлению своего монополистического господства на берегах Карибского моря и опасаясь, что венесуэльские порты, занятые европейскими державами, станут базой для их дальнейшей территориальной экспансии в Центральной Америке, США добивались снятия блокады.
Но в то же время Соединенные Штаты требовали от разоренной Венесуэлы уплаты непосильных долгов. Необходим был прецедент, согласно которому латиноамериканские государства не смогли бы в будущем отвергать претензии иностранных кредиторов. В конечном итоге правительство Венесуэлы под давлением США обязалось возместить европейским державам убытки путем передачи им части доходов от пошлин, взимаемых в портах Ла-Гуйара и Пуэрто-Кавельо.
Завершившийся таким образом венесуэльский конфликт был использован правящими кругами США для того, чтобы, с одной стороны, обосновать право Соединенных Штатов на вооруженное вмешательство во внутренние дела латиноамериканских государств в качестве «полицейской силы» и тем самым полнее подчинить их своему влиянию, с другой — подорвать в них европейское влияние. Решению этих задач, продиктованных интересами американских монополий, и была подчинена деятельность официальных и неофициальных представительств США в Венесуэле и других странах Латинской Америки.
Знакомство с материалами, относившимися к венесуэльскому конфликту, оставило в сознании Герберта Осборна глубокий след. Познание тайных пружин, управляющих механизмом серьезных международных событий, знакомство с неприглядной ролью его родины в трагических событиях в Венесуэле нанесло серьезный удар по наивному юношескому патриотизму Ярдли. А незаурядное честолюбие по-прежнему подстегивало. Он еще больше хотел стать первоклассным криптографом. Но теперь уже меньше думал о пользе нации и куда больше — о своей собственной.
В один из этих дней внимание Ярдли привлекла телеграмма в пятьсот слов, адресованная в Белый дом лично президенту Вудро Вильсону его доверенным лицом полковником Эдвардом Хаузом, находившимся в Европе. Ярдли загорелся. Ему представилась реальная возможность испытать на прочность код, который считался самым стойким и применялся только в переписке президента США.
Он занялся телеграммой и дешифровал ее за два часа. В рапорте полковника Хауза излагалось конфиденциальное сообщение о беседе с кайзером и содержалась строго секретная информация о внутреннем положении Германии, имевшая огромное значение для Великобритании.
Будем объективны к молодому телеграфисту. Прочитав эту телеграмму, он не столько обрадовался очередному подтверждению своего возросшего мастерства, сколько обеспокоился и даже возмутился. «Как может Белый дом, — восклицал Ярдли, — так безрассудно доверять свои жизненно важные тайны шифру, рассыпающемуся под руками школьника?»
На протяжении последующих месяцев Ярдли регулярно читал все телеграммы, посылаемые в Белый дом и из него в Европу. Он стал обладателем самых сокровенных государственных тайн США. Некоторые из них не были известны даже государственному департаменту. До конца года Герберт Ярдли успел раскрыть еще несколько кодов американского внешнеполитического ведомства, но все еще не решался сказать об этом своему шефу. Он опасался причинить ущерб профессиональной гордости этого человека и, быть может, повредить тем самым собственной карьере.
Наконец Ярдли осенила, как ему казалось, блестящая идея. Он решил поделиться половиной своих успехов с Дэвидом Сэлмоном, предоставить тому возможность, разумеется без ущерба для его самолюбия, выступить рука об руку с подчиненным, стать соавтором исследовательской деятельности молодого криптографа.
Чтобы реализовать свой замысел, клерк подготовил пространный — около 100 страниц машинописного текста — меморандум «Решение проблем американских дипломатических кодов» и отнес его шефу, в надежде, что тот даст ход этой поистине талантливой разработке. Вручая Сэлмону итог почти пятилетнего труда, Ярдли, естественно, очень волновался — реакция шефа могла быть очень разной. Однако действительность превзошла самые мрачные его предположения. Реакции не было.
Похвалив сотрудника за «мастерски проведенный анализ», Сэлмон все оставил на своих местах и лишь постарался при разработке новых кодов учесть некоторые критические замечания криптографа.
Сейчас уже никто не узнает, что побудило шефа шифровальной службы занять такую позицию по отношению к несомненно тревожным сигналам. Была ли это тупая ограниченность бывшего солдафона, или просто равнодушие дослуживающего до пенсии пожилого человека, или очень точный ход опытного бюрократа, избавляющегося от несомненно более способного подчиненного. Но факт остается фактом. По честолюбивым надеждам Герберта Ярдли был нанесен очень серьезный удар.
В начале мая 1917 года разочарованный, более того — оскорбленный Ярдли сообщил Сэлмону о намерении перейти на службу в армию. «Было известно, — писал он позже по этому поводу, — что мы вступаем в войну. Я должен был быть терпеливым. Войны всегда открывают возможности». Напутствуемый наилучшими пожеланиями помощника государственного секретаря Уильяма Филиппса и хвалебной рекомендацией самого Сэлмона, Ярдли надеялся попасть в корпус связи и найти там применение своим талантам.
