Павел Крамар - Расплата
И тогда мимолетная жалость к этому старому русскому человеку, навеянная необычной сценой встречи, сразу же прошла. В памяти всплыл рассказ моего отца. В 1919 году отступавшие через Сибирь колчаковцы заподозрили группу крестьян нашего и соседнего села в сотрудничестве с партизанами. И — без суда и следствия — растерзали их, привязав за ноги к хвостам лошадей, рванувших диким галопом по селу. Как знать, не этот ли полковник сотворил такое злодеяние? Однако на выяснение прошлого колчаковца времени не было.
Придя в себя, Белянушкин начал поспешно рассказывать — видимо, не один раз продуманную им версию, — что он, боевой русский офицер, невольно, по ошибке, примкнул к белому движению, что происходит из семьи разорившегося дворянина Калужской губернии, что участвовал в первой мировой войне, где был несколько раз ранен. В 1917 году, после Октябрьской революции, находился на излечении в Самаре, где под воздействием офицеров, враждебно настроенных к Советам, не смог правильно сориентироваться и оказался в рядах колчаковцев. Боясь ответственности, ушел вместе с остатками разбитых войск белых в Маньчжурию.
Рассказ Белянушкина затягивался, пришлось его прервать. Мы предупредили: судьба его будет решена лишь после тщательного расследования. А пока что предложили искупить хотя бы часть вины — помочь нам обезвредить японскую агентуру. Он безоговорочно согласился и сразу же дал ценные показания. А именно: начальником Лишучженьской японской военной миссии являлся действительно подполковник Ясудзава. Днем 8 августа он выехал на автомашине в Муданьцзян с каким-то докладом к своим начальникам. В первый же день военных действий помощники его, а среди них был и Ионэ Муцаи, разбежались, захватив с собой часть, видимо, наиболее секретных документов. Содержавшихся в тюрьме миссии пятнадцать арестованных, в основном китайцев, выпустили на свободу. Находились в тюрьме и прогрессивно настроенные русские эмигранты, выданные японцам в Мулине беглым кулаком из Приморья Терещенко. Личностей и судьбы тех арестованных Белянушкин не знал. За несколько часов до прихода в Лишучжень советских танкистов Ясудзава поспешно прибыл в здание миссии. Вызвал туда Белянушкина и его, Белянушкина, помощника — поручика Симачкина. Сообщил им, что по указанию своих шефов с большим трудом вернулся по забитым войсками дорогам из Муданьцзяна, чтобы эвакуировать наиболее важные документы и перебазировать хотя бы часть агентуры, находившейся в резерве, в Муданьцзян, куда следовало прибыть и ему самому для организации подрывных акций в тылу советских войск. Белянушкину и Симачкину японец предложил увести охранный отряд миссии и находившуюся при ней группу «Асано» в урочище Барсука, расположенное в сопках, километрах в пятнадцати от города. Там выждать время, когда удалится фронт, чтобы приступить к активному шпионажу, нападениям на тылы советских войск, взрывам мостов и убийствам наших военачальников.
Уйдя из здания миссии, Белянушкин и Симачкин по обоюдной договоренности решили, что их объединенный диверсионный отряд уведет в сопки Симачкин, а Белянушкин останется в городе, чтобы через своих соглядатаев разведывать обстановку и наводить диверсантов на объекты нападения. Однако Белянушкин в беседе с нами клялся и божился, что он и не помышлял тогда продолжать тайную войну с Советской Россией. А пошел на эту договоренность, боясь поручика Симачкина, который является ярым врагом Советов и верным холуем японцев. Тот мог застрелить его, Белянушкина, лишь за нерешительность или колебания выполнить приказ японца. В ночь на 11 августа Симачкин увел около 150 диверсантов в сопки.
Белянушкин назвал более 20 агентов и резидентов японской разведки, а также места их нахождения. По его мнению, больше половины этих агентов являлись резервными, подготовленными для активных операций против Советской Армии. Видимо, Ясудзава и хотел перебазировать их в Муданьцзян, чтобы они могли там прикрыться. О многих шпионах, названных Белянушкиным, мы уже знали, так что могли проверить, насколько он откровенен. Куда девался Ясудзава, успел ли он увести своих агентов в японский тыл — всего этого Белянушкин не знал.
В полдень 11 августа к зданию миссии, где мы работали, подошла толпа китайцев. Они громко кричали, энергично жестикулировали. Пригласив Марию Сергеевну, говорившую по-китайски, мы пытались понять, что же произошло. Оказалось, некоторые китайские жители, увидев, как советский офицер и солдат вели по улице города задержанного Белянушкина — белогвардейца и японского холуя, — решили по своей инициативе помочь нам. И вот где-то схватили и привели к нам двух русских колчаковцев, верно служивших японцам на административных должностях в угольной шахте и притеснявших китайских шахтеров. Эти колчаковцы, приколов красные банты к своим пиджакам, тоже вроде приветствовали наших воинов на улицах города. Китайцы говорили об этом с возмущением, подталкивая к нам задержанных. Их называли китайцы, переводила Мария Сергеевна, «редисками». Дескать, редиска сверху красная, а внутри, если ее раскусить, белая…
Мы записали фамилии и адреса колчаковцев и отпустили их, предложив снять с пиджаков красные банты. А китайских граждан поблагодарили за информацию, пообещав, что со всеми японскими пособниками будет проведено необходимое разбирательство после окончания войны. Китайцы таким разъяснением были вполне удовлетворены и стали расходиться, горячо обсуждая между собой, как мы поняли, свои, возможно, первые, успешно проведенные коллективные выступления против поработителей.
Не успели мы возвратиться в здание, как к нему с шумом подошла новая группа местных жителей. На этот раз два китайца, перебивая друг друга и страшно волнуясь, рассказали нам, что накануне вечером они, эти два жителя Лишучженя, примерно в сорока километрах от своего города были задержаны советскими военными. Те приняли китайцев за переодетых японских солдат, так как они были наголо острижены. На другой день на пункте сбора японских военнопленных, куда этих двух китайцев доставили, советский офицер после беседы отпустил их. И вот, когда они взбирались на попутную автомашину, чтобы домой следовать, увидели среди прибывших военнопленных подполковника Ясудзаву, одетого в форму японского солдата.
Мы сердечно поблагодарили китайцев за эту весьма ценную информацию, заверив их, что незамедлительно примем нужные меры.
Да, это были далёко не редкие случаи, когда китайские жители, выражая свои глубокие чувства уважения и благодарности советским воинам-освободителям, оказывали нам, небольшой группе чекистов, бесценную помощь по вылавливанию замаскировавшихся агентов Лишучженьской японской военной миссии, а также смертников. Тем самым предупредили их преступные акции…
