В. Владимиров - Агент абвера. Повести
Канарис на мгновение замолчал. В глубине души он понимал, что организовать массовую вербовку русских военнопленных в абвер будет нелегко. Предатели, конечно, найдутся. Но много ли их будет? Немецкая армия, как он сам убедился, столкнулась с сильным противником. Русские солдаты и офицеры стойко сражаются до последнего патрона в самых невыгодных для себя условиях. А последним выстрелом нередко кончают с собой, предпочитая смерть позору плена. Адмирал сам видел таких воинов и удивлялся их храбрости и самоотверженности.
Скрывая свои сомнения под ласковой улыбкой, Канарис обвел всех зорким, чуть насмешливым взглядом и доверительным тоном продолжал:
— Между нами говоря, если русские действительно расстреляют кого–либо из тех, кто перебежит к ним с повинной, великая Германия и фюрер потеряют немного. Разве что время, затраченное на их подготовку. Не нужно жалеть агентов. Нам гораздо дороже сведения, собранные ими. Все равно, когда, они сделают свое дело, им придется уйти.
По залу прошелестел негромкий смех, послышался гул одобрения. Присутствовавшие зашевелились, под ними заскрипели кресла. Абверовцы поняли, что за расход «людского материала» строго спрашивать не будут, стало быть, можно действовать без боязни.
— Перед вылетом к вам я был у фюрера, — сказал в заключение своей речи Канарис. — Он недоволен работой абвера и считает нас виновными в поражении под Москвой. Верховное командование готовит решающее наступление на Восточном фронте. Мы возьмем реванш за Москву, господа! В этом никто не смеет сомневаться. И путь к победе нашим войска» проложите вы — офицеры абвера. Фюрер дал нам полную свободу действий. Смелее в бой!
Совещание в «Абверштелле–Остланд» в Риге продолжалось долго. Канарис принял всех руководителей разведывательных органов, разведшкол. Перед каждым ставил конкретную задачу по подготовке широкого агентурного наступления. Разведчики не медля приступили к делу.
Особо доверительную беседу Канарис имел с начальником Валкской и Стренченской разведшкол майором фон Ризе.
— Ваши учебные заведения будут готовить агентов для всех разведорганов группы армий «Север», — наставлял Канарис майора фон Ризе. — Доверие оказываем вам большое, учтите это. В помощь вам дали опытного специалиста по Прибалтике капитана Шнеллера. Настоящее его имя — барон фон Шиллинг. Порою это баронство кружит капитану голову, но я уверен, что вы сумеете держать его в руках и хорошо сработаетесь.
Канарис внимательно посмотрел на вытянувшегося перед ним офицера и очень тихо, но значительно добавил:
— Учтите, я сам буду контролировать вашу работу.
Это прозвучало почти как угроза. Майор фон Ризе побледнел. Он достаточно хорошо знал характер всемогущего руководителя абвера, чтобы понять: спуску не будет. Спросят за малейший промах. И горе ему, если не сумеет добиться успеха.
Канарис, до этого стоявший у окна, вернулся к столу, сел в кресло и махнул рукой, давая понять, что разговор — закончен. Майор фон Ризе щелкнул каблуками, круто повернувшись, вышел из кабинета. Спустившись на первый этаж, он взял в канцелярии досье на Шнеллера.
Барон фон Шиллинг, получивший в абвере псевдоним «капитан Шнеллер» (Быстрый) за крайне медленное продвижение по службе, родился в Прибалтике и имел родовое поместье под Либавой. После первой мировой войны Шиллинги репатриировались в Германию.
Когда гитлеровцы захватили власть, фон Шиллинг, как знаток Прибалтики, был приглашен сотрудником в абвер. Он с радостью взялся за дело, сулящее большую карьеру.
Но старания Шнеллера не были замечены. Другим и за более скромные успехи давали чины, ордена, а он в свои пятьдесят лет так и оставался рядовым работником абвера.
«Н–да, с этим обиженным придется быть настороже, — размышлял майор фон Ризе. — Он попытается подсидеть меня». Фон Ризе не боялся внезапно появившегося соперника. Нет, он умел делать карьеру, имел связи в верхах и занимал прочное положение, ему прочили большое будущее. Но все же выполнять ответственное задание, ежеминутно ожидая подвоха от своего помощника, — это очень неприятно. И еще не познакомившись со Шнеллером лично, фон Ризе невзлюбил его. В самом скверном состоянии духа майор выехал из Риги и в Валке принял Шнеллера с большой неприязнью.
Глава четвертая
«СОЛДАТ ФЮРЕРА»
Когда наступили теплые погожие дни, в лагере появился новый человек. Рослый, упитанный, пышущий здоровьем и силой. На смуглом холеном лице — выражение брезгливой внимательности. Одет в отличный гражданский костюм, в белоснежную сорочку с галстуком.
— Это что еще за франт сюда пожаловал? — недоумевали пленные.
— Видать, начальство какое–то прикатило…
— А чего ему, начальству, смотреть здесь? Как люди заживо гниют, поглядеть хочется? Ну, пусть походит, понюхает…
— Тихо вы! Это из международного Красного Креста представитель. Обследовать будет…
— Как же, обследовал один такой. Сам не захочет, да и немцы не пустят…
Долго толковали заключенные, стараясь понять, чем вызвано появление франтоватого господина, но вскоре все разъяснилось. Полицейские согнали пленных к столу, за которым расположился незнакомец, и тот без обиняков сообщил:
— Моя фамилия Плетнев. Я — бывший капитан Красной Армии. Ненавижу коммунистов и Советскую власть, поэтому перешел на сторону русской освободительной армии, которой командует генерал Власов. С помощью непобедимых германских войск мы разобьем большевиков, и тогда тот, кто был с нами в этой борьбе, получит все, что захочет.
— Гад, фашистам продался! — полоснул истошный крик из толпы.
— Не продался, а перешел на службу, — невозмутимо возразил Плетнев. — И не к немцам, а в нашу русскую армию, которая несет новый порядок в Россию!
— Муки и слезы несешь ты России! — не унимался все тот же голос.
Плетнев кивнул полицаю, и тот ринулся в толпу. Но люди лишь плотнее прижались друг к другу. Тогда на них со всех сторон налетели охранники. Замелькали дубинки, посыпались удары… Вскоре перед Плетневым стоял совсем еще молоденький младший лейтенант с залитым кровью лицом. С минуту поглядев на него, Плетнев сказал:
— Вот так и мутят вас евреи да комиссары. Но с новой властью шутки плохи. Увести его!
Затем как ни в чем не бывало Плетнев продолжал разглагольствовать о различных благах, которые получит тот, кто согласится стать пособником гитлеровцев. Толпа пленных угрюмо молчала.
— Вы гниете здесь заживо, и ничто не спасет вас, — надрывался Плетнев. — Сами не сдохнете, так немцы убьют. А во имя чего? Покойнику идеи ни к чему. Вот поглядите на меня. Шиву как человек, а после победы еще лучше шить буду. Немцы Москву взяли, Ленинград у них, к Волге подходят. На что вам надеяться? До своих не добежите, а если и добежите — так лучше не будет, все равно расстреляют за измену. Докажи там, что не добровольно в плен сдался. А я вам жизнь предлагаю. Да еще какую! Водки, баб, жратвы — всего вволю будет. А ну, кто желает жить весело, сытно, подходи!
