Ульмас Умарбеков - Приключения 1972—1973
— Психологическая деталь.
— Нет, весьма практическая. В воскресенье вечером врач Страуткалн, возвратясь из Паланги, на лестнице сказала мужу, что видела там Алиду Лоренц. Вы под лестницей курили и подслушали этот разговор.
На этот раз осведомленность Дзениса настолько ошеломила Инуса, что он невольно выдал себя.
— Страуткалны не могли меня видеть. Когда я вышел покурить, они были уже на втором этаже.
Правда, Фредис сразу же спохватился, но было уже поздно. Он понял это по усмешке, промелькнувшей на лице Дзениса.
— Ну хоть в этом признались! Правда, признание еще не есть доказательство.
— Я могу отказаться, и у вас не будет других доказательств.
— Почему вы считаете, Инус, что доказательствами могут быть только показания? Бывают и другие, не менее важные.
Дзенис взял у Фредиса окурок, достал из кармана коробочку с точно таким же окурком и сравнил их.
— Тоже «Беломор», с таким же характерным надкусом. Надо полагать, экспертиза легко установит идентичность. Этот окурок мы нашли вчера на батарее центрального отопления под лестницей около вашей двери. Вот, пожалуйста, есть протокол. Эксперты утверждают, что папироса выкурена, вернее всего, в ночь на воскресенье.
Цепь замкнулась.
— Вы еще прошлой осенью пытались выудить у Лоренц драгоценности. После этого произошло убийство. Об этом мы еще поговорим отдельно.
Теперь Дзенис сидел, удобно откинувшись на спинку стула. Он говорил негромко. Инус, прищурив глаза, слушал. Трубек стоял, прислонясь к косяку двери, и с интересом наблюдал. Соколовский, расположившийся с магнитофоном у окна, держал в левой руке магнитофон, а правой подстраивал аппарат.
— На лестнице вы услышали разговор, — продолжал Дзенис. — Вам стало ясно, что в тот раз жертвой стала не Лоренц и что в настоящий момент она находится в Паланге. Вновь появилась возможность завладеть драгоценностями. Но на пути оказалась врач Страуткалн. У вас не было сомнения в том, что она отправится в прокуратуру. Этот визит грозил сорвать ваши планы. Вам требовалось любой ценой выиграть время, хотя бы один день, хотя бы несколько часов. Поэтому на следующее утро вы взяли машину, изменили номер и подстерегали Майгу Страуткалн. Как только она вышла из троллейбуса и собралась перейти улицу, вы сбили ее и скрылись. Да, кстати, куда вы запрятали красный «Москвич»?
Инуса этот внезапный и теперь такой второстепенный вопрос словно вырвал из кошмарного сна.
— Запрятал? Никуда не запрятал. Поставил на стоянке у вокзала и ушел.
«Вот это номер! Милиция прочесала весь район. А посмотреть на стоянке никому в голову не пришло».
— Где вы взяли «Запорожец» для поездки в Палангу?
— У меня есть доверенность на машину инженера Страуткална за то, что ремонтирую. Вчера утром позвонил ему на работу, сказал, что друг выписался из больницы, надо отвезти его в деревню.
— Значит, о второй машине подумали заранее?
— Я понимал, что после наезда на красном «Москвиче» далеко не уедешь.
— Куда дели «Запорожец» после возвращения из Паланги?
— Поставил возле нашего дома. Страуткалн вечером собирался на рыбалку.
— А потом отогнали «Москвич» в гараж?
— Я пошел, за ним попозже, когда стемнело. Боялся, что милиция нашла машину и следит. Походил вокруг стоянки, ничего подозрительного не заметил. Ну и рискнул. Другого выхода не было. Заехал в тихий переулок, смыл с номера краску и в гараж. Вот и все.
У Инуса медленно опустились плечи. Дзенис печально покачал головой.
— Нет, друг любезный, не все. Мы только начинаем. Нам еще надо поговорить о Тамаре и о многом другом.
Инус поднял мутные глаза и уставился на Дзениса взглядом смертельно усталого человека.
3Дзенис тщательно готовился к следующей встрече с обвиняемым. Он собрал сведения об Альфреде Инусе, порасспросил о нем его сослуживцев, выяснил, с кем тот водит дружбу, поговорил с родителями, покопался в архивных материалах. И, как на смоченном проявителем листке фотобумаги все отчетливей прорисовываются детали и контуры снимка, так и в этом деле одно за другим всплывали новые обстоятельства.
Был ранний утренний час, когда милиционер ввел Альфреда Инуса в кабинет. Врывавшийся через окно шум улицы приглушал монотонный стук пишущей машинки в соседней комнате и мешал думать. Дзенис притворил окно и перевел взгляд на арестованного. Он рассматривал его долго и пристально, точно видел впервые. Затем без обиняков приступил к допросу, словно это было продолжением прерванного разговора.
— Каким образом, Инус, вам стало известно о драгоценностях Алиды Лоренц?
Арестованный старался избежать взгляда следователя.
— Кто-то разболтал. Даже не помню кто: давно это было.
— А как вы познакомились с Зиткаурисом? Помните?
— С Зиткаурисом?
Первые же вопросы Дзениса выбивали Инуса из седла. Он пытался выиграть время, лихорадочно думал. Но помощник прокурора не давал опомниться.
— Неужели забыли Зиткауриса?
Молчание.
— Ведь у него вы прожили почти год. Могу вам показать выписку из домовой книги.
Инус чувствовал себя как под микроскопом.
— Что вы пристали со своим Зиткаурисом? Ну жил там. Грех разве? — От прежнего самообладания ни следа. — Я же признался, подписал протокол. Да, наехал на машине на Страуткалн, пытался выжать у старухи золото, ранил вашего адвоката. Мало вам еще? Судите быстрей, посадите и отвяжитесь от меня. Больше мне признаваться не в чем. Ясно вам? Не в чем!
Дзенис не перебивал, дал разрядиться его взвинченным нервам. Затем подал Инусу стакан воды.
— Успокойтесь и держите себя как подобает мужчине. Конечно, вас будут судить. Но до этого нам необходимо кое-что выяснить.
— Вы же все и так знаете, все пронюхали. Чего еще надо?
— Узнали мы действительно немало, — согласился Дзенис. — Но я хочу уточнить некоторые обстоятельства. Скажите, Инус, где вы жили раньше?
— В деревне.
