Александр Беляев - Взлетная полоса
От Гурзуфа до Фрунзенского езды полчаса. Но Сергею показалось, он ехал и того меньше. И вообще не ехал, а летел на собственных крыльях, вдруг выросших у него крыльях. Чему он радовался, он точно не знали сам. Разве только тому, что встретил очень близкого ему человека, которому безгранично во всем доверял. Другого конкретного повода для ликования у него не было. Ачкасов никак не выразил своего отношения к тому, что стало с Сергеем. Его сегодня интересовал только новый объектив. Но Сергей над этим не задумывался. На душе у него было празднично.
Во вторник он снова навестил Ачкасова. На сей раз генерал увез его в Никитский сад, в котором Сергей до этого не бывал. Они долго гуляли по аллеям сада, потом обедали в ресторане в Ялте, а потом Ачкасов отвез Сергея в его санаторий. Они были вместе фактически целый день. Говорили обо всем на свете. Но работы уже не касались и полусловом. И тем не менее настроение у Сергея снова было очень хорошим, и он уже нисколько не жалел о том, что не сбежал из санатория домой раньше срока.
В четверг Ачкасов улетал в Москву. Сергей, естественно, приехал его провожать. Они сходили на пляж, долго купались, немного позагорали и поехали и поехали в Симферополь — в аэропорт. Только здесь, уже почти перед самой посадкой, генерал, казалось, вспомнил о делах.
— Отдыхайте, Сергей Дмитриевич, хорошенько. Ведь ваша жизнь как в сказке: чем дальше, тем страшней. А точнее сказать, трудней. Диссертация вам совершенно необходима. Тут Александр Петрович прав, я сам пожурил его однажды за то, что он мало заботится о вашем росте как ученого. Так что грызть гранит науки вам придется во всех случаях. А вообще, молодой человек, вся эта история должна послужить вам хорошим жизненным уроком. Помните, что сказал Горький? Надо очень много энергии, чтобы занять свое место в жизни. А у вас столько энергии в нужный момент не нашлось. Я, конечно, понимаю, в армии трудно проявить свой характер. В данном случае, хоть сие и парадокс, высшим проявлением этого самого характера должно рассматриваться умение сдерживать себя. И все же на сей раз, мне думается, вы поступили не по-кольцовски.
Сергей виновато улыбнулся.
— Мое согласие на уход из КБ вызвано Владимир Георгиевич, во многом еще и личными причинами, — начал объяснять он. — Завязалось все, как говорится, в один узел. Поэтому я особо и не сопротивлялся. Уходить так уходить. Решил, что так, может, даже лучше будет.
— Для кого лучше?
— По крайней мере для меня:
— Вот это-то и не по-кольцовски, Сергей Дмитриевич, — наставительно проговорил Ачкасов. — Ну да ладно. Когда у вас заканчивается путевка?
Сергей назвал число.
— А отпуск?
— Еще через три дня. К старикам хотел заскочить по дороге, — ответил Сергей.
Прекрасно. Сыновний долг надо блюсти. — Ачкасов попрощался и пошел к трапу самолета.
Через несколько минут самолет поднялся в небо и взял курс на север. А Сергей сел в машину и поехал к морю — на юг.
«Значит, Ачкасов тоже хочет, чтобы я защитился, — подумал Сергей. — Значит, так действительно надо».
Глава 24
В понедельник Ачкасов вышел на работу, приказал адъютанту разыскать Бочкарева, пригласил его к себе и долго, почти два часа, беседовал с ним. Потом адъютант с кем-то еще соединял генерала по телефону. Еще позднее он сам ездил к заместителю министра. А в конце рабочего дня адъютант Ачкасова позвонил в КБ Кулешова и вызвал к Ачкасову подполковника-инженера Руденко. Ему ответили, что Руденко нет в Москве.
— Где же он? — спросил адъютант.
— Он в Есино.
— Одну минуточку, — извинился адъютант и доложил об этом Ачкасову.
— В таком случае пусть приедет завтра, к одиннадцати часам! — распорядился Ачкасов.
Адъютант вернулся к аппарату и передал это распоряжение секретарю Кулешова. В тот же день, уже после этого распоряжения, Ачкасову несколько раз звонил Кулешов. Но адъютант, получивший на этот случай от своего начальника конкретное указание, всякий раз отвечал, что генерала Ачкасова нет и когда он будет — не известно.
Во вторник в назначенное время Руденко появился в приемной Ачкасова. Генерал его сразу же принял, предложил сесть, осведомился о здоровье Александра Петровича и Юлии Александровны и, выслушав ответы, перешел к делу.
— Я хочу сделать вам, Игорь Тарасович, интересное предложение, — начал Ачкасов. — В родственном по профилю вашему КБ НИИ освобождается должность начальника отдела. Должность полковничья. С окладом, значительно выше вашего. Так вот, я хочу эту должность предложить вам.
Руденко, совершенно не ожидавший такого разговора, откровенно сказал об этом Ачкасову.
— И тем не менее не вижу причин, почему бы вам не согласиться, — продолжал Ачкасов.
— Я уже много лет работаю в одном КБ. Привык к работе, к людям: — начал было отстаивать свою позицию Руденко.
— Знаю, — не дал договорить ему Ачкасов.
— Наверно, мне будет трудно в другом месте.
— Игорь Тарасович, побойтесь бога, — усмехнулся Ачкасов. — Я же вас не за тридевять земель посылаю, а всего лишь за несколько кварталов от вашей сегодняшней работы. И посылаю на повышение. Вы человек военный. Вам надо расти.
— А разве у себя в КБ я расти не могу? — высказал встречное соображение Руденко.
— В ближайшее время тут такой возможности не предвидится, — ответил Ачкасов.
— Но у нас как раз тоже освободилась должность начальника группы, — подсказал Руденко и: пожалел, что подсказал.
— Забудьте о ней, — неожиданно сухо посоветовал Ачкасов. — К тому же мое предложение продиктовано интересами дела, и это я прошу учесть в первую очередь.
— Но если я все-таки откажусь? — спросил Руденко.
— Я буду вынужден отдать ее другому кандидату, желающие, как вы понимаете, занять ее найдутся, — спокойно ответил Ачкасов. — Но вас я должен предупредить.
Руденко весь подался вперед.
— Вы подполковник и через год достигаете предельного для своего звания возраста службы в армии. Так вот я хочу, чтобы вы знали, что ходатайство Александра Петровича об отсрочке вашего увольнения может оказаться неудовлетворенным.
Руденко понял: Ачкасов шутить не собирается. И все же он попросил еще отсрочки для окончательного ответа.
— Сколько вам потребуется времени? — спросил Ачкасов.
— Хотя бы до завтра…
— Слишком много! — решительно отказал Ачкасов и определил срок для раздумий сам: — Даю вам полчаса.
— В таком случае разрешите, я позвоню, — попросил Руденко.
— Пожалуйста, — охотно разрешил Ачкасов. — Хотите звоните от меня. Хотите из приемной.
