Марк Гроссман - Камень-обманка
— Хуньдань! — не сдержав себя, выругался китаец. — Паньту![71]
Он сразу же подумал, что Грязнов, эта подлая лиса, не только ограбил его, но и выдал русским! А может, и Артемия взяли?
Не давая прорваться бешенству, Лю топтался на месте, пытаясь увидеть в сером воздухе спуск к броду.
Вараксин приказал тотчас вести задержанного в Монды. У китайца отняли понягу и карабин.
— Поищите нож! — распорядился Степан. — Должен быть.
Молоденький красноармеец торопливо обшарил задержанного, пожал плечами.
— Нету ножа, начальник.
Китайца вели натоптанной тропинкой вдоль реки. Вараксин поторапливал Коренькова и бойцов, шагавших за перебежчиком.
Лю шел молча, сгорбившись, странно волоча ноги, будто из него вдруг вынули кости и всё тело потеряло опору. Но внезапно толкнул ближнего бойца, вырвал из-за голенища нож и, полоснув Коренькова по груди, кинулся в воду.
Это уже было отчаянье. Красноармейцы почти сразу настигли Лю, выволокли его из реки, положили на камни. Китаец тупо смотрел на дула винтовок, наведенных на него, и, тяжело дыша, скрежетал зубами.
Вараксин велел связать руки арестованному, спросил Коренькова:
— Сумеешь сам дойти, Зосима Авдеич? Или носилки рубить?
— Не! — старик покачал головой. — Ничё. Не достал он меня, варнак. Так, поцарапал маленько.
В Мондах китайца развязали. Вараксин послал вестового за Шубалиным и Варной.
Вскоре уполномоченный особого отдела и красноармеец вошли в дом.
Еще до их прихода Степан пытался начать допрос, но Лю мрачно крутил головой, показывая на уши и язык, не говорил ни слова.
Вараксин кивнул Шубалину на задержанного, проворчал:
— Делает вид, что ни черта не понимает по-русски. Поговори с ним по-своему, Ваня.
— Ладына, — усмехнулся боец. — Я сейчас ему все говоли.
Повернулся к Лю, спросил:
— Нинь син шэмма?[72] Твоя китаец?
Лю что-то пробормотал, с ненавистью глядя на Шубалина.
Красноармеец повернулся к Вараксину, развел руки.
— Я не понимай, что она говоли.
Старый член партии латыш Варна много лет провел в эмиграции и с грехом пополам говорил на нескольких европейских языках. Он присел к столу, внимательно осмотрел задержанного, спросил:
— Вот лэнгвиджиз ду ю ноу?[73]
Лю безмолвствовал.
Варна повторил вопрос по-французски.
Лю не проронил ни звука.
Тогда уполномоченный особого отдела поднялся со стула, подошел к арестованному вплотную, сказал негромко:
— Не вей веревку на свою шею, парень. Ты шел из России — и хочешь, чтоб я поверил, будто ни слова не понимаешь по-русски… Не тяни. Мы — занятые люди.
— Хорошо, — внезапно отозвался Лю. — Скажу все. Но, господа, каждый заботится о себе, я — тоже. Будем вести честную игру.
— У нас нет ни времени, ни охоты играть, — хмуро возразил Варна. — Изволь отвечать на вопросы.
— Тогда мне нечего сказать вам, господа.
Шубалин, услышав это, побагровел.
— Твоя есть собачья голова! Твоя бить надо!
— Погоди! — остановил его Вараксин. — Не шуми. Давай ты, Ян Андреич.
Варна спросил Лю:
— За что убит старик? Как его фамилия?
Лю молчал, соображая, нашли ли русские труп Дина или о его смерти сообщил Грязнов. Подумав, решил, что это не имеет значения, главное — знают. Выходит, запираться бессмысленно.
— Я защищался. Он хотел отнять мое золото.
— Отнять? Слабый старик решил ограбить тебя?
— Он — опасный человек.
— Его фамилия?
— Не знаю. Он напал на меня у Тунки.
— Откуда золото?
— Купил. У верных людей.
— Назови их.
— Не продаю своих, командир.
— Будет выгодно — продашь и себя. Не так ли?
Лю натянуто улыбнулся.
— Выгодно — другое дело. Но вы сулите не деньги, а пулю.
— Каждый получает, что заслужил. Фамилия? Подданство?
— Ван. Подданство — Америка. Соединенные Штаты Америки.
— Допустим. Как попал к нам? Когда? Кто помогал?
— Не буду отвечать. Надо столковаться сначала. Золота в этом мешке вам всем хватит до конца жизни. Отпустите меня. Тогда расскажу все.
— У малого ума длинный язык. Ты явно ошибся воротами, парень.
— Все люди одинаковы. Всем нужны деньги и счастье.
— Не за чужой счет. Такое годится лишь сволочи.
Вараксин приказал увести арестованного. Когда дверь за ним захлопнулась, сказал Варне:
— Может, зря возимся? Это ж гад. Хороший удар по зубам развяжет ему язык.
— Нет! — покачал головой Варна. — Нельзя пачкать рук. Отправим в Иркутск. Там его могут знать.
Потом долго рассматривал золото, вынутое из поняги и в удивлении покачал головой.
— Что такое? — поинтересовался Вараксин.
— Занятные самородки. Все окатаны. Я не знаток золота, но одно из двух: или это дело рук человека, или все камешки — из воды.
Доставить арестованного в губернский город поручили Коренькову и Шубалину.
Когда выехали за околицу, Лю сказал:
— Здравствуйте, господа? Могу ли я говорить?
Зосима усмехнулся.
— Здесь не все господа. Есть и хорошие люди.
Лю Джен-чан повернулся к Шубалину, произнес шепотом:
— Цяньби… У меня есть цяньби, парень. Ты можешь чжэн-ди цянь хэнь до… Мне нужна цзыю[74], земляк.
— Чё он бормочет? — полюбопытствовал Кореньков.
— Она говоли — деньги давай. Она — глупая люди.
— А-а, деньги! — Зосима понимающе кивнул. — Добрая штука. Одначе, на них головы не купишь.
Он подсел к связанному арестованному вплотную, кинул, свертывая папиросу:
— Ты свое отплясал, милейший. Смирно сиди.
— Ладно, — поморщился Лю. — Только не болтай, ради бога, и не тычь меня штыком в бок. Видно, и в самом деле, отходил по этой земле бедный китаец Ван.
ГЛАВА 25-я
ЧЕЛОВЕК В АНГЛИЙСКОМ ФРЕНЧЕ
Варна долго уговаривал Степана не отправляться на охоту далеко. Чекист полагал, что начальник отряда все-таки плохо знает тайгу, может запутаться и даже погибнуть в глуши.
Но Вараксин лишь ухмылялся. Наконец сказал вполне серьезно.
— Сегодня — овсянка, завтра — овсянка, бойцы — не кони, ей-богу. Грешно жить в лесу и не отведать дичи. — Вздохнул. — Обалдею вовсе, коль не ублажу душу.
Ян Андреевич, разумеется, понимал товарища. Деятельный и подвижный, привыкший за годы войны к постоянному риску и бурной смене событий, уралец явно тяготился размеренной и в общем-то спокойной жизнью на рубеже.
Без малого год минул с той поры, когда отряд появился на границе. За это время не случилось никаких особых происшествий, если не считать поимки небольшой группы офицеров, пытавшихся перейти Иркут, да вот еще задержания китайца-уголовника, отправленного недавно в город.
