Гюнтер Хофе - Мерси, камарад!
Ледук встал, и они вышли на залитую солнцем почти пустынную улицу. Где-то недалеко слышались выстрелы.
В подъезд многоэтажного дома шмыгнули двое мужчин. В этом не было ничего удивительного: в то время многие, боясь стать жертвой какой-нибудь шальной пули, перебегали от подворотни к подворотне. Баумерту, вдруг показалось, что один из мужчин знаком ему. По одежде француз, а по манерам… Баумерт дернул товарища за рукав и затащил в какой-то двор.
— В чем дело? — шепотом спросил Ледук.
— Одного из них я знаю.
— Которого?
— А вон того, правого, что стоит у подъезда.
Ледук посмотрел в ту сторону, куда ему указывал Баумерт.
— А ты не обознался? Ведь ты же первый раз в Париже!
— Это штурмбанфюрер Дернберг, он меня не раз допрашивал. Я вам о нем говорил.
Поль достал пистолет и, сняв с предохранителя, снова сунул в карман.
— А ты уверен в этом?
— Абсолютно уверен. Черные волосы, женственный рот…
— Пошли! В случае чего стреляем, но так, чтобы только ранить.
Баумерт снова дернул Поля за рукав, шепнул:
— Смотрите-ка!
В этот момент те двое вышли из подворотни и быстрыми шагами направились к пустынной площади.
— А вон еще какой-то тип! — Баумерт показал рукой на мужчину, который шел по другой стороне улицы, видимо выслеживая первых двух.
— Да, любопытная история. Пожалуй, он имеет к ним прямое отношение, — проговорил Ледук. — Подождем, пока он отойдет подальше.
Баумерт и Поль подошли к углу. Те двое уже исчезли. Их преследователь не спеша подошел к дому и встал в нишу, не спуская глаз с входной двери.
— Может, это их телохранитель? — пробормотал Баумерт.
— Тогда он смотрел бы за окружающими, а не за этими двумя.
— Вы, конечно, правы.
— Смотри в оба — как бы не нарваться на эсэсовцев!
Баумерт как ни в чем не бывало прошел мимо стоявшего в нише мужчины, который не обратил на него внимания. Выйдя к площади, Вольф оглянулся.
Ледук был метрах в двадцати от двери, за которой следил незнакомец, как вдруг дверь отворилась. Двое мужчин, прощаясь, пожали друг другу руку. Неожиданно человек, стоявший в нише, подбежал к прощавшимся и негромко воскликнул по-французски:
— Ну, гестаповская свинья, я тебе сейчас покажу!
Один из мужчин быстро сунул в карман руку. Раздался сухой щелчок выстрела. Короткий вскрик — и пистолет Вестендорфа упал на землю.
Второй мужчина быстро побежал в сторону площади.
Баумерт вытащил свой пистолет. Никаких сомнений не оставалось: это Дернберг!
— Стой! Стрелять буду!
Штурмбанфюрер рванулся в сторону. Баумерт, почти не целясь, выстрелил ему по ногам, но не попал. Выстрелил еще раз. Из машины, стоявшей неподалеку, шофер открыл огонь из автомата, но пули не задели Баумерта. Дернберг был уже почти у машины. Баумерт выстрелил еще раз, и шофер уткнулся лицом в баранку.
И вдруг патрон заклинило.
— Черт возьми! — выругался Баумерт и подумал: «Где же Поль? Почему он не подошел?» Вольф видел, как Дернберг рванул на себя дверцу машины, вскочил в нее и, заслонившись шофером, как щитом, дал газ.
Баумерт побежал через площадь обратно к дому, перед которым уже собралась толпа.
— Это оберштурмбанфюрер Вестендорф! У него на совести сотни замученных французов! — кричал его преследователь — француз. — Может, он вот этим «вальтером» их и расстреливал!
Француз полез в карман эсэсовца и, вытащив из него пачку денег, помахал ими в воздухе.
— Я только выполнял приказ! — начал оберштурмбанфюрер.
— Другим расскажешь! — крикнул один из стоявших в толпе.
— Меня заставляли! Мне приказывали!
Кто-то бросил в эсэсовца камнем и попал ему под левый глаз. Вестендорф закрыл голову руками, но его руки оторвали от головы и влепили несколько пощечин. Очки Вестендорфа упали на землю, их тут же раздавили каблуком. На эсэсовца посыпался град ударов.
Оберштурмбанфюрер упал на колени и закричал:
— Смилуйтесь! Не бейте меня, я дам вам миллион франков!
Кто-то пнул его ногой прямо в лицо.
— Люди, опомнитесь! Его нужно допросить! — закричал Ледук. — Я буду стрелять в каждого, кто до него дотронется!
— Он прав! — поддержал Поля тот, кто преследовал эсэсовца.
— Он же убивал французов…
— Зуб за зуб…
— Никакой ему пощады!
— Вперед, сыны отчизны! День славы настает…
Крики Вестендорфа потонули в возмущенном рокоте толпы.
И вдруг в небе послышался рев моторов. Все бросились врассыпную. Штурмовики летели на запад, откуда каждый час, каждую минуту можно было ждать чего угодно. На эсэсовца уже никто не обращал никакого внимания. Через минуту площадь опустела.
Лицо Вестендорфа превратилось в сплошное кровавое месиво.
— Мне было приказано во что бы то ни стало доставить его живым, — сказал Полю француз, преследовавший эсэсовцев, и, сокрушенно покачав головой и шаркая ногами, пошел прочь.
«Нам приказано взорвать опорный пункт немцев, — подумал Баумерт, — к которому мы и направляемся. Немцев, а следовало бы говорить нацистов, ведь я тоже немец. Но немец немцу рознь. Вот я только что застрелил гестаповца Штернхальтера. Выло бы жаль, если бы я промахнулся. Помню, как Дернберг вместе со Штернхальтером везли меня в часть по дороге из Кана в Уистреам. Но тогда я еще не видел Дениз. Дениз… Нужно будет теперь выручать Тиля. Нужно достать хорошие документы бывшему лейтенанту, которого упрятали в американский лагерь. И помочь ему должен я… Но какая досада, что Дернбергу удалось улизнуть!»
В этот момент через площадь проехали три пожарные машины. На каждой было установлено по два станковых пулемета. На рукавах сидевших в машинах людей были повязаны трехцветные национальные повязки. Где-то на западе приглушенно ухали пушки.
— Поль, до площади Согласия осталось немного…
— Да, пожалуй, не более двух километров. Нужно спешить, чтобы вовремя выполнить задание.
Вдруг Ледук остановился, прислушался.
— Восточнее нас слышится пулеметный огонь. — Поль повернулся лицом к северу и добавил: — А со стороны площади Звезды тоже доносится шум боя. И Неизвестный солдат, павший еще в годы первой мировой войны, сейчас тоже борется за наше освобождение. Я чувствую, что оккупантам вот-вот придет конец!
Проговорив это, Поль схватил своего немецкого друга за плечи и начал отплясывать какой-то непонятный танец. На площади, кроме них, не было ни души, и никто не видел их почти по-детски беззаботного веселья. Неожиданно Ледук вытянулся по стойке «смирно» и прочел кусок из «Интернационала». Затем сказал:
