Генри Хаггард - Она. Аэша. Ледяные боги. Дитя бури. Нада
Затем появилась Аака. Лицо ее было спокойно и надменно. Впрочем, если говорить правду, она бежала не медленнее, чем все остальные.
— Привет, о муж мой, — сказала она. — Говорят, ты победил врагов. Правда это?
— Кажется, так. Во всяком случае, они побеждены. Подробности я расскажу тебе позже.
Он хотел пройти, но она заступила ему дорогу.
— Если Морская Колдунья убита за измену, почему же ты несешь ее на руках? — спросила она.
Ви не отвечал, потому что гнев сковал ему язык.
Вместо него, хрипло рассмеявшись, ответил Паг.
— Ты метила в ястреба, а попала в голубку, Аака. Морская Колдунья спасла жизнь Ви, заслонив его от копья, которое убило бы его.
— Этого можно было ожидать, раз она вечно бывает там, где не требуется. Что она делала среди мужчин, когда должна была быть с нами?
— Не знаю. Знаю только, что она отдала свою жизнь, чтобы спасти жизнь Ви.
— Так ли это, Паг? В таком случае, он должен постараться спасти ее жизнь. Ну, я отправляюсь ухаживать за ранеными нашего племени. Идем, Тана: рана Моананги перевязана, и мы здесь не нужны.
И она медленно ушла.
Но Тана за ней не последовала, так как хотела узнать все подробности о Лалиле, а также убедиться в том, что Моананга в полной безопасности.
Ви отнес Лалилу в пещеру и уложил. Тана увела с собой Моанангу, а Паг ушел, чтобы приготовить укрепляющее питье для Лалилы.
Ви и Лалила как будто бы остались одни. В действительности же смотревшие за девочками женщины попрятались по темным углам пещеры. Ви прикрыл Лалилу шкурой, взял ее руку и стал растирать.
Лалила пришла в себя от тепла и стала говорить точно в бреду:
— Как раз вовремя! Вот летела стрела, и я загородила ей дорогу. Если я спасла его, все хорошо! Кому нужна жизнь чужестранки? Даже ему не нужна она.
Она открыла глаза и при свете костра увидела Ви.
— Я жива еще? — пробормотала она. — Ты жив, Ви?
Ви не отвечал. Он только наклонился и поцеловал ее в губы. Хотя она была слаба, она ответила на его поцелуй, затем отвернулась и хотела заснуть. Но Ви продолжал целовать ее, покуда не вошел Паг с питьем, а следом за ним не вышли из темных углов женщины и дети.
Лалила выпила укрепляющее питье и заснула глубоким и ровным сном. Ви следил за ней и внезапно обернулся: у огня стояла Аака и внимательно разглядывала мужа.
— Значит, колдунья жива, — произнесла она тихо и медленно. — Какая у нее прекрасная сиделка! — воскликнула она. — Когда ты возьмешь ее себе в жены, Ви?
Ви поднялся, подошел к ней и сказал:
— С чего ты взяла, что я возьму ее себе в жены? Я дал клятву.
— По глазам твоим видно! Что клятвы перед услугой, которую она тебе оказала? Хотя не думала я услышать, что Ви прикрывается в сражении женщиной.
— Ты знаешь, как это произошло, — возразил он.
— Я знаю только то, что видела и что говорит мне сердце.
— А что говорит тебе сердце?
— Что проклятие, принесенное этой колдуньей, только начало свое действие. Она выплыла в море и вернулась, ведя за собою целое войско рыжебородых. Ты победил пришельцев и на время избавился от них. Но немало наших убито и ранено. Не знаю, что она сделает теперь, но думаю, что ею запасено еще немало несчастий. Повторяю тебе, она колдунья, и лучше всего было бы, если бы ты оставил ее умирать на побережье, хотя, наверно, она и умереть не может.
— Я думаю, что так не говорят о женщине, спасшей мужа, — сдерживаясь, возразил ей Ви. — Впрочем, раз ты считаешь ее колдуньей, убей ее, Аака. Она сопротивляться не может.
— Убить ее? И навлечь ее проклятия на мою голову? Нет, Ви, я этого не сделаю.
Ви, не в силах больше сдерживаться, покинул пещеру.
На Месте Сборищ было шумно.
Сюда несли тела убитых, и сюда сошлось все племя. Женщины и дети, лишившиеся в сражении мужей и отцов, выли. Раненые расхаживали, хвастая своими ранами, и все мужчины племени восхваляли собственные доблести в великом сражении с морскими дьяволами.
Народ стоял кучками вокруг говорунов. В центре одной кучки Уока-Злой Вещун разглагольствовал о том, что побежденные рыжебородые — только предшественники великого войска, которое вскоре обрушится на племя. В другой кучке Хоу-Непостоянный уверял, что победа — символ счастья, которое долго продлиться не может, и потому лучшее — немедленно бежать в леса, покуда на племя не обрушились новые беды.
В то время Вини-Вини-Трясучка в сопровождении плакальщиц переходил от одного убитого к другому. Возле каждого убитого он останавливался, трубил в рог и выкликал счет ран. После этого плакальщицы выли хором.
Но большинство народа собралось вокруг Урка-Престарелого. Тот бормотал, тряся седой бородой, что теперь вспомнил давно забытое:
— Мой прапрадед рассказывал моему прадеду, что его прапрадед слышал от своих предков, что когда-то, в давние времена, в племени появилась колдунья, во всем подобная Лалиле, а вслед за ее появлением произошло нашествие таких же точно рыжебородых. И беда еще больше от того, что наш вождь Ви любит эту колдунью: вот женщины рассказывают, что он ее поцеловал.
— А что случилось потом? — раздался чей-то голос.
— Не помню точно, — ответил Урк. — Кажется, колдунью принесли в жертву Ледяным Богам, и после этого рыжебородые уже больше не появлялись.
— Значит, Лалилу нужно принести в жертву Ледяным Богам? — настаивал тот же голос.
Урк покачал головой, затем заявил, что не уверен, так ли, но что неплохо было бы ее принести в жертву, если Ви согласится.
— Почему? — не унимался голос. — Ведь она предупредила нас о нашествии рыжебородых и собственной грудью приняла копье, которое должно было пронзить Ви.
— Потому, — ответил Урк, — что после каждого великого события боги требуют себе жертвы. Рыжебородые все перебиты, ни одного не осталось в живых. Лучше принести в жертву чужестранку Лалилу, нежели кого-нибудь из племени.
В толпе был Моананга.
Услыхав эти слова, он подошел к Урку, схватил одной рукой за бороду, а другой ударил по лицу.
— Слушай, ты, старый дурак, если кого-нибудь уж принесут в жертву, то скорее всего тебя, потому что ты — враль и рассказываешь народу небылицы и вздор. Ты прекрасно знаешь, что Лалила, против которой ты подговариваешь народ, спасла жизнь Ви и спасла жизнь всем нам. Уже раненная, она дала нам совет, как победить врагов. Если бы не она — никого из нас не осталось бы в живых. Ты — паршивая собака!
Моананга еще раз ударил Урка по лицу, опрокинув старика на песок, и ушел. А слушавшие приветствовали его речь одобрительными криками, как раньше приветствовали слова Урка.
